Мелкий снег (Снежный пейзаж)
Шрифт:
Господин Штольц вместе со старшим сыном, Петером, намерен покинуть Японию уже в этом месяце — они отправятся на родину через Америку, а госпожа Штольц планирует свой отъезд с Роземари и Фрицем на сентябрь. Сначала они поедут в Манилу, где живёт семья её младшей сестры, тоже ожидающая возвращения на родину. Сестра из-за болезни была вынуждена уехать в Германию раньше, так что госпоже Штольц предстоит привести в порядок их дом и помочь со сборами, после чего с двумя своими детьми и тремя племянниками она выедет в Европу. До отъезда госпожи Штольц, таким образом, оставалось недели три, а её муж уже забронировал для себя с сыном каюту на пароходе «Эмпресс оф Канада», который отплывает из Иокогамы в двадцатых числах августа.
С
Семнадцатого августа Сатико устроила для детей Штольцев, прощальный чай, а через два дня в доме Штольцев собрались друзья Петера и Роземари, среди которых единственной японкой была Эцуко.
Двадцать первого числа Петер пришёл прощаться. Пожав всем руки, он сообщил, что завтра они с отцом выезжают из Санномии в Иокогаму и рассчитывают уже в первых числах сентября быть в Германии. «Мы будем очень рады, если вы приедете к нам в Гамбург», — сказал Петер. Ему хотелось бы прислать Эцуко что-нибудь в подарок из Америки. Может быть, она скажет, что ей хотелось бы получить? Посовещавшись с матерью, Эцуко попросила прислать ей пару туфель. В таком случае, сказал Петер, ему понадобится какая-нибудь её туфля, чтобы не ошибиться размером. Взяв туфлю, Петер ушёл, но вскоре вернулся обратно с листком бумаги, карандашом и сантиметром: мама посоветовала лучше, снять мерку… Попросив Эцуко встать ногой на бумагу, он аккуратно обвёл карандашом её ступню и записал соответствующие размеры.
Утром двадцать второго августа Эцуко и Юкико проводили Штольцев до Санномии. За ужином Юкико рассказала, что Петеру очень не хотелось уезжать. Он то и дело спрашивал Эцуко, когда она с матерью приедет в Токио. Может быть, она успеет проводить их на пристани? Пароход отплывает двадцать четвёртого, так что они могли бы увидеться ещё раз. Когда поезд тронулся, он продолжать кричать Эцуко из окна, что будет ждать её в Иокогаме. Это было очень трогательно…
В самом деле, сказала вдруг Сатико, а почему бы Эцуко не проводить Петера в Иокогаме? Если Юкико с Эцуко выедут завтра вечером, послезавтра утром они будут уже в Иокогаме, и как раз успеют к отплытию… Сама же Сатико могла бы выехать, скажем, двадцать шестого. А до тех пор Эцуко поживёт у сестры, посмотрит город…
— Ура! — обрадовалась Эцуко.
— Ну как, Юкико, ты согласна?
— Да, но мне нужно сделать кое-какие покупки…
— Для этого у тебя будет целый день завтра.
— Поезд отходит поздно, и Эттян захочет спать… Мы вполне успеем к отплытию, если выедем послезавтра утром.
— Ну что же, можно сделать и так, — согласилась Сатико. Юкико была так трогательна в своём стремлении задержаться в Асии хотя бы ещё на одну ночь…
— Ты ведь только приехала — и уже собираешься обратно? — слегка подтрунивая над сестрой, проговорила Таэко.
— Я бы рада побыть подольше, но Эттян хочет проводить Петера…
Отправляясь
Юкико вдруг поняла, почему ей так грустно покидать Асию. Оказывается, дело не только в её привязанности к семье Сатико и отсутствии душевного контакта с Тацуо. Гораздо важнее для неё было то, что она с детства любила эти края, тогда как в Токио всё, даже самый воздух, было для неё чужим.
Догадываясь, что Юкико удручена предстоящим отъездом, Сатико больше не возвращалась к этому разговору, предоставив сестре и Эцуко поступать так, как они сочтут нужным. До полудня Юкико мешкала в доме, но потом, увидев, с каким нетерпением Эцуко ждёт обещанного путешествия в Токио, наскоро оделась, попросила Таэко сделать ей укол и, никому ничего не сказав, отправилась куда-то вместе с О-Хару. Вернулась она в начале седьмого, нагруженная свёртками и пакетами.
— Вот, посмотри, — сказала она Сатико, вынув из-за пояса [69] два билета на утренний экспресс «Фудзи».
Поезд отправлялся из Осаки в семь часов утра и прибывал в Иокогаму около трёх часов дня. Дорога от вокзала до пристани займёт не более получаса, и, таким образом, до отплытия корабля у них будет по меньшей мере три часа. Теперь было самое время приступить к сборам в дорогу. Всё в доме забегали, засуетились, принялись укладывать вещи. Кто-то побежал предупредить г-жу Штольц о предстоящем отъезде Юкико с племянницей в Токио.
69
«…вынув из-за пояса два билета…»— Широкий и твёрдый женский пояс часто служил своеобразной «сумочкой», куда женщины клали кошелёк, зеркальце, различные бумаги и т. и.
Эцуко была настолько возбуждена, что не могла угомониться до позднего вечера, и Юкико пришлось чуть ли не силой увести её на второй этаж. Уложив свой чемодан, она спустилась в гостиную, где застала только Сатико и Таэко. Тэйноскэ работал у себя в кабинете. Сёстры проговорили до полуночи.
— Давай ложиться спать, Юкико, — широко зевнув, сказала наконец Таэко.
В отношении этикета Таэко отнюдь не была педантом и тем разительно отличалась от остальных сестёр, прежде всего от Юкико. Из-за жары она, казалось, совсем забыла о правилах хорошего тона. Сегодня вечером, например, после ванны она надела лёгкое кимоно, не потрудившись даже повязать, как полагается, пояс. Беседуя с сёстрами, она то и дело распахивала кимоно и обмахивалась веером.
— Кой-сан, если ты хочешь спать, не жди меня и ложись.
— А ты разве не хочешь спать?
— Я сегодня так набегалась, что всё равно не усну.
— Может быть, сделать тебе укол?
— Я думаю, лучше завтра, перед отъездом.
— Мне очень жаль, что ты уезжаешь, Юкико, — сказала Сатико. Она только что заметила над глазом у сестры слегка проступившее пятнышко. — Я надеюсь, мы что-нибудь придумаем, чтобы ты приехала в этом году ещё раз. Ведь следующий год для тебя несчастливый. [70]
70
«…следующий год… несчастливый…»— Со средних веков в Японии существуют суеверные представления о «счастливых» и «несчастливых» годах (имеется в виду год рождения).