Мемуары фельдмаршала. Победы и поражение вермахта. 1938–1945
Шрифт:
Французы попросили час на изучение наших требований и укрылись в ближайшей палатке. Они установили телефонную связь со своим Верховными командованием на другой стороне линии фронта, и связь работала относительно хорошо, несмотря на некоторые перерывы, вызванные боевыми действиями. Во время этой паузы я мог обсудить с фюрером, который находился рядом, некоторые пункты, выдвинутые Хинтцигером.
Как и ожидалось, французы отчаянно пытались смягчить наши требования, и, чтобы выиграть время для передачи по телефону текста документа, – с чего они сразу же и начали – они заявили, что им нужно получить решение маршала Петена по некоторым вопросам. Я конечно же предпринял необходимые действия, чтобы мы могли беспрепятственно слушать их телефонные переговоры.
Французы использовали переговоры, чтобы
Поэтому, в пять часов вечера, я решил передал министру Шмидту [главному переводчику министерства иностранных дел] ультиматум для этой делегации, которая вновь удалилась на совещание, срок ультиматума истекал в шесть часов. Когда французы, наконец, снова появились и стали предъявлять свежие требования – вероятно, вдохновленные Петеном, – я объявил им, что я не готов вести дальнейшие дискуссии и буду вынужден прекратить переговоры как безрезультатные, если к шести часам мне не сообщат, что они готовы подписать этот договор в его существующей форме. Услышав это, французы вновь удалились на последнее совещание; в начале седьмого часа они завершили свои последние телефонные переговоры, и Хинтцигер сообщил мне, что он получил санкцию подписать договор.
Когда церемония подписания закончилась, я отпустил всех участников и остался с генералом Хинтцигером наедине в салоне вагона. В нескольких военных выражениях я сказал ему, что я понимаю его позицию и трудность возложенной на него обязанности. Он вызывал у меня симпатию как офицер побежденной французской армии, и я выразил ему мое личное почтение; затем мы пожали руки. В ответ он попросил извинения за то, что однажды позволил себе выйти за рамки дозволенного, но мое высказывание незадолго до подписания документа, что соглашение вступит в силу только тогда, когда соответствующее соглашение о прекращении боевых действий будет также подписано и с Италией, глубоко шокировало его: германские вооруженные силы одержали победу над Францией, но итальянские никогда не делали этого. Он коротко отдал честь и покинул салон.
Этим вечером в штаб-квартире фюрера в столовой состоялось краткое празднование. После дроби военных барабанов прозвучал гимн «Nun danket alle Gott» – «Возблагодарим Господа нашего». Затем я произнес несколько слов в честь фюрера, как нашего победоносного полководца, и в конце моей речи со всех сторон на фюрера посыпались громкие аплодисменты; он в ответ только положил руку мне на плечо и сразу же покинул комнату. Этот день был кульминационным в моей карьере солдата... [27]
27
Далее Кейтель приводит подробности слухов о встрече Гитлера и Муссолини, проходившей во второй штаб-квартире фюрера в бельгийской деревне Брюли-де-Пеш, под кодовым названием «Wolfsschlucht» – «Волчье ущелье», где штаб-квартира самого фельдмаршала располагалась в школьном классе эвакуированной деревни. Опущено редактором.
В то время как основная часть наших войск на западе завершила свой широкомасштабный разворот на юг, на севере Франции и Бельгии сдался бельгийский король, а британские войска эвакуировались из Дюнкерка. Признаки стремительного отступления были видны на всем протяжении дорог, ведущих к Дюнкерку, представляя собой картину почти полного опустошения, которую я когда-либо видел или представлял себе. Даже если основная часть британских войск успела добраться до своих кораблей и спасти свою шкуру, это произошло только из-за того, что ошибочная оценка передислоцирования противника и рельефа местности помешали танковой армии фон Клейста кратчайшим путем с западного направления захватить Дюнкерк.
Для исторической достоверности хочу кратко рассказать здесь о том, что мне известно об обстоятельствах такого решения [об остановке у Дюнкерка], потому что версии, данные Генеральным штабом сухопутных войск и его главнокомандующим, которые я услышал на этом трибунале, несправедливо возлагают на Гитлера ответственность за это неверное решение. Я присутствовал на этом важном совещании с военным министерством, когда Гитлера попросили принять решение по этому вопросу: на самом деле у них просто не хватило смелости принять на себя ответственность за это в случае провала этой операции. Хотя некоторые из них были, наоборот, склонны положиться на Гитлера и следовать его советам, но в данном случае они переложили груз ответственности на него.
Прежде всего каждый из них в тот момент вспоминал, как в 1914 г. были затоплены низменные равнины Фландрии, между Брюгге, Диксмундом и т. д., – обстоятельства, которые остановили продвижение немецкого северного фланга, утопив его в болотной трясине. Те же самые характерные особенности местности были и на юге и юго-западе от Дюнкерка, – огромная низменная равнина, пересеченная тысячами водных каналов, и все ниже уровня моря.
Танковая армия Клейста остановилась на западе от этой низменной местности, готовая ринуться сквозь эту зону по двум или трем дорогам, и такова была ситуация, обрисованная фюрером; он обратил внимание на тот факт, что танковые части будут придерживаться дорог, ввиду бесчисленных рвов и каналов, пересекающих данную местность; то есть в случае какого-либо серьезного сопротивления или перекрытия дорог, которого можно было ожидать, у них не будет возможности развернуться и продемонстрировать всю свою боевую мощь. Создай противник такие условия – что нельзя предугадать заранее, – то последствия привели бы к затяжным боям на довольно узкой полосе и, если произошло бы самое худшее, даже к отступлению и объезду непроходимой территории, с неизбежной потерей времени.
Таким образом, они оставили решение за Гитлером, которого никак нельзя упрекать за отсутствие решительности и отваги, и он решил, что предпочтительнее не пытаться совершить этот прорыв, а вместо этого объехать вокруг по надежной, но узкой прибрежной полосе. Если эти компетентные главнокомандующие на самом деле были уверены в своих людях, они никогда не советовались бы с ним, а просто действовали. Теперь уже не осталось сомнений в том, что в конечном счете приказ фюрера был ошибкой: совершить обход танковой армии и провести атаку на узкой прибрежной полосе было неимоверно сложно, поэтому британцы смогли удерживать Дюнкерк и порт достаточно долго, чтобы эвакуировать большую часть своих войск благодаря смелому сопротивлению французов, которые сражались с нами до самого конца.
Я увидел Париж только один раз, во время войны, это было вскоре после подписания соглашения о прекращении боевых действий с Францией, когда я сопровождал фюрера в поездке по достопримечательностям этого города. В путь мы отправились в четыре часа утра и высадились в Ле-Бурже, а в сам город прибыли на рассвете, когда Париж еще спал. Осмотрев город с Монмартра, мы посетили Триумфальную арку и другие интересные места, представлявшие только архитектурный интерес. Фюрер надолго задержался в Оперном театре, с внутренней архитектурой которого он был знаком лучше французского гида, и хотел увидеть детали, о существовании которых французы и не подозревали. Затем с огромным благоговением он навестил могилу Наполеона.
Поскольку постепенно Париж пробуждался вокруг нас, мы покинули город и вернулись в нашу штаб-квартиру. При таких обстоятельствах я впервые познакомился с будущим министром снабжения профессором Шпеером, который сопровождал фюрера как архитектор.
Через несколько дней мы покинули наши бывшие штаб-квартиры во Франции и переехали в Черный Лес, где Тодт зимой 1939/40 г. построил для нас вторую штаб-квартиру.
Во время нашего пребывания здесь бешеным темпом шла подготовка вторжения в Британию. Задачей Верховного командования вооруженных сил было координировать усилия всех трех родов войск в их совместной деятельности. Ни для кого не было тайной, что мы идем на риск; все хорошо понимали, что успех в нашем деле зависит от максимального напряжения армии, военно-морского флота и ВВС, но каждый осознавал, что чем дольше мы откладываем высадку, тем сильнее становится оборона британцев.