Менделеев
Шрифт:
Он ратовал за развитие промышленности — страна стала индустриальной, с передовой промышленной техникой. От «лежебоков и лентяев» отнято все и отдано «труду людскому». Весь основной капитал промышленности стал достоянием самих же «исполнителей, рабочих, техников». Отход крестьянства от общины и слагание ее в новом виде, что считал Менделеев лишь «мыслимым» стали реальным фактом в колхозе и коопхозе, рассчитанном на обрабатывающую промышленность.
«Я закончу эту часть моих мыслей (о народонаселении), — писал Менделеев, — высказывая горячее пожелание, чтобы не отлагая в даль немедленно организовалось бы у нас обстоятельное, независимое, например, при Государственном совете, Центральное статистическое учреждение… имеющее возможность обобщить и сделать планомерными местные усилия… Не пифагоровские числа, а именно
Как известно, одним из первых начинаний советской власти была организация Центрального статистического управления. Госплан стал планировать общие усилия, а реальный учет действительности является основой социализма.
«Ограниченный рост промышленности, — писал Менделеев в одной из докладных записок 11 ноября 1898 г., — непригоден нашему краю и неприличен нашему народу, привыкшему шагать, а то лучше спать. Это потому, что народ смутно, но решительно, по здравому инстинкту сознает, что идя помаленьку, мы никогда не догоним соседей, а надо не только догнать, но и перегнать» [26] .
26
Цитировано по речи В. Е. Твщеяко от 2 февраля 1932 г.
Трудящиеся массы нашей страны поняли это ясно и решительно, лозунг «догнать и перегнать» стал боевой силой, воодушевляющий массы трудящихся.
«Сила власти, сознательно приложенная к ускорению естественных и желательных результатов народной жизни, составляет истинное народное благо, его высший разум» [27] .
Этой силой оказалась диктатура пролетариата, осуществившего под руководством коммунистической партии переустройство общественных отношений, и ведущего страну по пути социалистического строительства.
27
«Северный Вестник» за 1888 г.
Менделеев считал, что «самостоятельность и практическая находчивость в отношении к нашему заводскому делу, не менее, а более нужны нам в России чем во всякой другой стране, просто потому уже, что нам все приходится начинать почти сначала, и на свой особый манер. Одно простое перенимание заграничного заводского дела не может привести нас к развитию заводского дела…» Он ратовал поэтому за распространение технических знаний, учреждений научных институтов, издания технической литературы и промышленной энциклопедии.
Сеть многочисленных научно-технических институтов и лабораторий, втузов и техникумов, издание технической энциклопедии, оригинальные пути развития и усовершенствования производств, не имеющие примера в иностранной технике — все это прямо соответствует постоянным пожеланиям Менделеева.
Места, на которые он указывал, как на районы будущих производств, которым он пророчил блестящее развитие — Кузбасс, Бобрика, Березники, Донбасс, Караганда и т. д. — стали центрами тяжелой индустрии и химического производства страны. Метод подземной газофикации шахт, предложенный Менделеевым, ныне находится в стадии опытной разработки. Полярные экспедиции, участником которых Менделеев собирался сделаться в 70-летнем возрасте, стали делом текущего дня — освоен Северный морской путь, за открытие которого ратовал Менделеев. Борьба с сжиганием сырой нефти под котлами, возмущавшая Менделеева своей расточительностью, развернута во всю величину: задачей будущей пятилетки стала 100 %-я переработка нефти…
Можно было бы долго продолжать список вопросов, где правота Менделеева оказалась бесспорной, где время работает на признание его домыслов. Каждый из случаев, оправдывающих менделеевские прогнозы, является свидетельством правильности работы исследователя, не замкнувшегося в науку, «исключительно со стороны абстрактной и логической», — против чего так восставал Менделеев.
Когда же мы ставим себе вопрос — чему обязан Менделеев таким обилием успешных начинаний, то перед нами возникает ряд личных качеств, выдвинувших его высоко над уровнем профессорской среды его времени, позволивших ему сочетать в себе мирового химика и физика, прожить огромную жизнь гражданина и деятеля своей страны, педагога, путешественника, публициста и общественника.
Прежде всего это исключительная трудоспособность. Ее можно сравнить с трудоспособностью Дарвина, Ленина. Неутомимость в приобретении новых знаний, настойчивость в предпринятой работе, быстрая реализация достигнутых результатов.
Профессор Б. П. Вейнберг произвел любопытную работу по учету научной продукции, выпущенной Менделеевым в печатном виде. Отложив на диаграмме кривые общего числа печатных работ, он построил на той же диаграмме «теоретическую» кривую — творческой продукции Менделеева, полученную путем довольно сложного уравнения. «Близкое совпадение этой теоретической кривой с действительной показывает, насколько гармонично развивалась — несмотря на кажущиеся бросания из стороны в сторону — деятельность Менделеева, причем за 53 года этой работы он дал человечеству 96 % того, что он мог бы дать при наиболее долговременной жизни».
Во-вторых, это разносторонность интересов. Классифицируя ученых по типам научного мышления и навыков работы, немецкий химик Оствальд делит их на классиков и романтиков. К первым он причисляет флегматиков и меланхоликов, отличающихся медленностью умственных процессов и глубиною исследования. Ко вторым — сангвиников и холериков, «быстро думающих», способных к большой ширине охвата в работе. «Характер работы романтика приводит к тому, что у него явления упадка наступают очень скоро… Большая скорость реакций у романтика особенно легко доводит его до перенапряжения сил, до хищнического хозяйничанья со своей энергией» [28] .
28
Оствальд — Великие люди.
Несмотря на то, что, по Оствальду, Менделеева следует отнести к романтикам, ничего похожего на истощение сил в нем не наблюдалось. Наоборот, широта интересов толкала его к дальнейшему интенсивному труду, стимулировала работу. (Вообще же говоря взгляды Оствальда не пользуются успехом в серьезных научных кругах, заслужив справедливую репутацию упрощенчества, вульгаризации. Не любил «оствальдовщины» и сам Менделеев).
В-третьих, это глазомер. Менделеев одарен им необычайно. Глаз у него удивительно цепок, памятлив, находчив. Зачастую ему достаточно краткого осмотра объекта своего интереса — будь то Баку или Урал — для того, чтобы составить себе определенную и реальную оценку положения. Правда, для доказательства он привлекает потом весь арсенал накопленных и до конца жизни пополняемых знаний, он обращается к мировой и отечественной статистике, он пускается в кропотливейшие математические подсчеты, перерабатывает статистические таблицы, он раскрывает том за томом, цитирует авторов, иностранные журналы — почти ни одно печатное выступление, касающееся предмета исследования, не проходит мимо его внимания. Однако глазомер — первый его лоцман. В теоретических же изысканиях, когда цель еще не ясна, когда Менделеев идет по неразведанным еще областям науки, домысел и предвидение, как бы заменяя глазомер, соединяются с экспериментом. Так например при исследовании абсолютного напряжения тяжести ему мерещилась возможность нового понимания закона всемирного тяготения, и это стимулировало долгую, кропотливую работу в лаборатории Главной палаты мер и весов.
И еще одна особенность, чрезвычайно характерная для Менделеева, без чего не мыслится полным его общий образ — любовь к путешествиям.
Усидчивость Менделеева беспримерна, но она замечательно сочетается у него с подвижностью, и готовностью к любой поездке. Сегодня он поднимается на аэростате, а через неделю участвует на европейском конгрессе физиков. Поездка в Баку чередуется с заграничной. Он удивительно для ученого легок на подъем. Он много видит и легко сравнивает особенности и городские пейзажи всех мировых столиц. Он работает для своей страны, но мыслит о ней во всесветных масштабах. Он — гражданин мира, с той поправкой, что для него центр мира Россия, быть может даже та точка 56° северной широты и 46° восточной долготы от Пулкова, где-то около Омска, что высчитал он, как центр поверхности России, «способной к расселению».