Меншиков
Шрифт:
Участники этого сражения убеждали царя беречь себя и, по свидетельству цесарского посла Плейера, напоминали ему, «что он такой же смертный, как и всякий, и что малейшая пуля, выбивающая из строя мушкетера, может с ним сделать то же самое». [39]
О возросшем влиянии Александра Даниловича на театрах войны можно судить по участившимся упоминаниям его имени военными источниками. Сошлемся, например, на переписку царя с Шереметевым в июле – августе 1703 года. Фельдмаршал заблаговременно беспокоится о размещении подчиненных ему войск на зимние квартиры и испрашивает указаний царя. Петр адресует его к Меншикову: «Где им зимовать, о том положите, поговоря с губернатором (А. Д. Меншиковым. – Н.П.),который
39
Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. СПб., 1863. Т. 4. Ч. 2. С. 614.
40
ПиБ. Т. 2. С. 225, 226; Постепенное развитие. Вып. 1. Кн. 1. С. 206.
Меншиков прибыл в Ямы, и 3 августа Шереметев отправил царю «Учиненные пункты с общаго совету с господином кавалером и губернатором с Александром Даниловичем, которые требуют на сие самодержавнейшего повеления».
Любопытная деталь, подтверждающая полное доверие царя мнению Меншикова. Петр, находившийся в это время на Олонецкой верфи, получив «Пункты», не стал их утверждать до прибытия туда Меншикова. Александр Данилович появился на Олонецкой верфи 15 августа. В тот же день «Пункты» были царем утверждены.
Укрепление острова Котлин, запиравшего вход в Неву, царь также доверил губернатору. В устье реки постоянно маячили корабли эскадры Нумерса. Как только эскадра удалилась на зимнюю стоянку, на Котлине начали спешно возводить крепость по чертежу, присланному Петром из Воронежа.
Слух об основании русскими города в устье Невы распространился среди западноевропейских купцов, и в ноябре 1703 года на реке пришвартовался первый иностранный корабль, доставивший соль и вино. На радостях петербургский губернатор щедро наградил шкипера, рискнувшего пробиться к городу, минуя шведских каперов: ему были выданы пятьсот золотых, а каждому матросу по тридцать талеров.
Все эти хлопоты занимали уйму времени, с утра до ночи Меншиков в непрерывных заботах, его высокую фигуру можно было встретить на болварках спешно возводимой Петропавловской крепости, в Адмиралтействе, за распределением на строительные работы крестьян и горожан, прибывших со всех концов страны, в полках, охранявших подступы к новому городу, на Олонецкой верфи. Расторопный Меншиков поспевал всюду. Свободного времени у него поубавилось настолько, что он затруднялся выкроить несколько минут, чтобы продиктовать письмо девицам Арсеньевым: «А что вы пеняете, что не часто вам пишу, а вы в том не подивуйте, потому что за недосугами то чинится, а вам мочно всегда писать». [41]
41
Есипов Г.В. Указ. соч. С. 240.
Петр доволен распорядительностью любимца, не щадившего ни себя, ни других. Царь нуждался в советах Меншикова и не скрывал своего желания встретиться с ним. Будучи в Шлиссельбурге, Петр вызывает к себе Меншикова из Ладоги: «Зело мне нужда видетца с тобою». И тут же разъясняет, что он приглашает его вовсе не для разноса: «Для Бога не думай о своей езде, что здесь нездорово; истинно здорово, только мне хочется видетца». [42]
В 1704 году Меншиков участвует во взятии Нарвы.
42
ПиБ. Т. 2. С. 221.
Когда сопоставляешь армию, подошедшую к Нарве осенью 1700 года, с армией, осаждавшей эту крепость четыре года спустя, то поражаешься разительным переменам, происшедшим в организации ратного дела в стране.
Операция у Нарвы началась еще в конце апреля, за месяц до полной осады. Возглавил ее Петр Матвеевич Апраксин, а общее руководство осуществлял ингерманландский губернатор – Меншиков. Свою главную задачу Апраксин видел в том, чтобы воспрепятствовать входу шведских кораблей в устье Наровы и таким образом лишить гарнизон подмоги.
Эта задача была выполнена успешно – на рейде маячили шестнадцать шведских кораблей с провиантом и солдатами на борту, но долгое время ни один из них не рискнул войти в устье реки под дула русских пушек, расставленных на берегу в семи верстах от Нарвы. Попытка прорвать блокаду, предпринятая 28 апреля, кончилась тем, что шведы вынуждены были отбуксировать в море свои корабли, поврежденные русскими ядрами. Лишь однажды шведам удалось на глухом и безлюдном побережье в тридцати верстах от Нарвы высадить семьсот человек пехоты и под покровом ночи благополучно провести их в крепость.
Благодаря умелым действиям отряда Апраксина, то и дело захватывавшего «языков», русское командование было хорошо осведомлено о том, что творилось в Нарве. Показания пленных, не всегда, разумеется, надежные в смысле достоверности, рисовали безотрадные перспективы – гарнизон Нарвы продовольствием не был обеспечен.
Вот показания рейтера, захваченного в плен 11 мая: «Кораблей-де ныне на море к Наровскому устью слышели, что пришло много, а сколько числом не ведают, а пришли было в Ругодев (Нарву. – Н.П.)с хлебными запасы и пройти ныне тем кораблям немочна: московские войска устья заняли. И о том у них в Ругодеве великую печаль имеют и страх… А в Ругодеве хлебных запасов еще есть нескудно и им, солдатам, дают по четверику чистой ржи на месяц». [43]
43
Постепенное развитие. СПб., 1912. Вып. 1. Кн. 3. С. 13.
21 мая Апраксин доносил Меншикову, что ему удалось захватить в плен «доброго и на все известного человека» – хорошо информированного капитана Георгия Сталь фон Голштейна, отправленного ревельским губернатором с ответным посланием к генералу Горну, коменданту гарнизона Нарвы.
«Зело изрядный язык» сообщил кучу ценных сведений о численности отряда Шлиппенбаха и планах генерала. Что касается положения в самой Нарве, то капитан пользовался информацией из вторых рук, которая, впрочем, существенно не отличалась от той, которую в русском лагере получали от «языков» из самой Нарвы. Сталь фон Голштейн показал, что «хлебных запасов в Ругодеве мало, естьли с кораблей не могут пройтить, станет не надолго». [44]
44
ПиБ. СПб., 1893. Т. 3. С. 73, 74.
28 мая сдался в плен нарвский житель, поверстанный в солдаты. Перебежчик заявил: «В Ругодеве начинает быть великий голод. Преж сего солдатам давали на месяц по четверику ржи, а теперь норму уменьшили вдвое».
27 июня захваченный в плен «лекарев служитель» сообщил о катастрофическом положении гарнизона: «Генерал де маеор Горн и все служивые и купеческие люди от приходу московских войск страх имеют великой и непрестанно тужат и плачют для того, что в городе хлеба мало и долго в осаде сидеть нечем. Хлеба на нынешний июнь месяц давали пред прежними месяцами со многою убавкою, и то давали большую половину овсом, и люди у них голодны, досыта не наедаютца».