Ментовская мышеловка

Рокотов Сергей

– Вы знаете, Татьяна Владимировна, сегодня на кладбище при взрыве погибла мать Ирины.

– Что вы говорите?! Какой кошмар!

– Да, мы вот ушли, а она стала пить водку на могиле, и тут раздался взрыв. Там какие-то люди уголовного вида хоронили своего друга.

– Понятно, понятно. Ну и жизнь, от этих братков надо подальше держаться - случайно попадете в одно поле, и взрыв, выстрел, что угодно... Но как же она... Кто же ее будет хоронить?

– Я не знаю, надо бы съездить туда. У нее-то никого нет, А она все же Иркина мать... Нехорошо.

– Ну, давайте съездим на моей машине завтра или послезавтра, -

Лучше бы завтра, - неуверенно произнес Дорохов.
– Кошки на душе скребут, словно бы Ирка меня с того света осуждает...

– Завтра так завтра, - решительно сказала Таня.
– Ну, давайте еще за помин Ириной души, Андрей Андреевич.

– Спасибо вам большое за поддержку, Татьяна Владимировна. Мне было так одиноко сегодня. Я очень одинок.

– Я это поняла, - тихо произнесла Таня.
– Тогда еще - у нас на даче.

Они выпили. Потом Дорохов разговорился, он долго рассказывал Тане историю своего знакомства с Ириной, историю их любви.

– А ваш муж, Татьяна Владимировна?
– спросил он затем.
– Вы счастливы с ним?

Таня тяжело вздохнула:

– Вы так откровенно обо всем рассказываете, Андрей Андреевич, что врать вам нет возможности. Я не очень счастлива с ним. Да нет.., я совсем с ним не счастлива. Когда я выходила за него замуж, он привлек меня своей добротой, мягкостью, интеллигентностью. Но все это обернулось другой стороной с годами. Это мягкотелый домосед, скучнейший человек, нудный, больше всего на свете любящий вкусно поесть и чтобы его никто не беспокоил. Я, знаете, порой недоумеваю, глядя на него. Ему тридцать девять лет, а он ведет такой образ жизни, будто ему не меньше семидесяти. Да и в семьдесят люди порой бывают более мобильными. А нотации читает, как умудренный опытом старец. Нет, я очень в нем разочаровалась.

– А какой человек мог бы вам понравиться?

Вам, наверное, нужен супермен.

– Да вовсе нет... Вы знаете, мне кажется, мне мог бы понравиться такой человек, как вы...

– Я? Да что во мне хорошего?
– усмехнулся Дорохов.
– Старый хрыч, полный неудачник во воем.

– Жизнь переменчива. Вы еще далеко не старик. И вы очень интересный мужчина. Эта ваша седина, ваши очки, выражение глаз... Стройный, подтянутый...

– Я уже ничего не могу дать женщине, Татьяна Владимировна. Я выдохся, иссяк. Еще три года назад мне казалось, что я способен на многое, тогда все получалось - были и хорошая квартира, и две машины, и деньги. Мы с Ирочкой объездили столько стран - были и в Италии, и во Франции, в Бельгии, Голландии, Люксембурге, Германии, отдыхали то на Канарах, то на Багамах, собирались поехать в круиз по морю. Но все.., рухнуло. Рэкет этот проклятый, а потом мое неумение вести дела, вовремя рассчитываться с кредиторами.

– И как же вы общались с рэкетирами?
– спросила Таня, улыбаясь.
– Вы, такой мягкий, такой интеллигентный человек... И эти бандиты, мордовороты бритоголовые...

Он как-то загадочно поглядел на нее сквозь очки.

– По-разному общался, - тихо произнес он.
– Всякое бывало.

– Что вы говорите, как интересно, - простодушно улыбнулась Таня, но в ее глазах он уловил какую-то тайную мысль.

– А, что теперь об этом говорить, - махнул он рукой.
– Теперь я никому не нужен, никаким рэкетирам, с банками я полностью рассчитался своим имуществом. Преподаю в училище, получаю шестьсот рублей. На такие деньги никакой рэкет не польстится...

– Как тут накурено, - вздохнула Таня.
– С моей легкой руки и вы накурились до чертиков.

– А может быть, пойдем в комнату, там проветрено.

– Пойдемте...

Комната была большая, светлая, довольно уютная. Мягкая мебель, пушистый ковер под ногами, телевизор "Панасоник" в углу. Много книг. На кресле были разбросаны женские вещи - лосины, джемпер.

Дорохов бережно взял эти вещи, положил в шкаф со вздохом. Таня понимающе глядела на него. Они молчали. Таня села на диван, заложила ногу за ногу. Дорохов пристально смотрел на нее, она понимала, что нравится ему, томно поглядела ему в глаза.

– Мне пора, Андрей Андреевич, извините, - сказала она почти шепотом. Очень много дел, в редакцию надо еще заскочить, а это далеко, потом дочь из института придет, надо ее покормить. Хорошо еще, что муж на даче.

– А то бы посидели еще...
– просительно произнес Дорохов.
– Останусь я опять один...

– Я подъеду к вам завтра, - сказала Таня.
– А сегодня никак... Извините.

Он сел рядом с ней и положил ей руку на плечо.

– Не надо, Андрей Андреевич. Что вы?

– Мне очень плохо, Таня, очень...

– Я понимаю, но...

Она резко встала, легко провела по его лицу рукой и пошла в прихожую. Он вышел за ней, помог ей надеть плащ.

– До завтра, - сказала она.
– Я вам позвоню.

– До завтра.

Она села в лифт и только тут позволила себе улыбнуться. "Быстро он, однако, клюнул", - подумала она.

Глава 14

На следующий день Таня позвонила ему, и они встретились на условленном месте. Поехали на кладбище. Там он сказал, что, после того как уехал с похорон жены, на кладбище, как он слышал, произошел взрыв. Он беспокоится, не пострадал ли кто из его знакомых. Ему показали для опознания погибшую старуху. Он узнал в ней свою тещу, заплатил деньги, заказал гроб и похоронил мать рядом с Ириной. Присутствовала при этом и Таня. Она сама разговаривала с кладбищенскими работниками, причем очень решительно. Именно благодаря ей удалось провести похороны так быстро.

– Все, Андрей Андреевич, вы выполнили свой долг, - сказала она, открывая перед ним дверцу "семерки".
– А теперь берите себя в руки и живите, назло всем обстоятельствам.

– Как жить?
– спросил он, глядя в сторону.
– Зачем жить? Для кого?

– Для кого?
– пристально поглядела на него Таня.
– Да хоть бы для меня. Вам этого мало?

– Нет, этого для меня было бы достаточно.

– Тогда поехали в ресторан. Посидим, пообедаем, поговорим. Я вас приглашаю.

– Ну зачем же так? У меня есть деньги, это я приглашаю вас. Я знаю одно очень хорошее место, называется "Московские окна". Тихое, приличное.

– Поехали туда, раз вы хотите.

Они поехали в ресторан. Он находился в центре Москвы, на первом этаже старого жилого дома.

Неприметная вывеска, никакой особой роскоши.

Они вошли внутрь. Швейцар, высокий, статный, с длинными усами, не напоминал нынешних бритоголовых охранников. Он внимательно поглядел на прибывших, пригласил внутрь.