Меня не изгнать I
Шрифт:
— Понимаю, — отозвался я и взглянул на свою ладонь. На ней красовалась теперь эмблема. Какой-то герб. Герб рода Аскании, как я предположил.
— Именно он. Что ж, приятно было пообщаться и заключить такой чудесный договор. А теперь ты проснешься с криком от кошмарного сна, который только что увидел через три… два… один…
Глава 11
Я подорвался с кровати. Сердце бешено колотилось, а тело было влажным и липким. Я хватал воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. За окном
Воспоминания о сне были свежи. Иногда бывает так, что проснешься и уже не помнишь, что случилось. Не мой случай в данной ситуации. Взглянув на правую руку, увидел отпечатанный герб Рода. Ярко-белое пятно, как шрам. Если особо руками не размахивать, то не шибко видно.
Опустив ноги на пол, встал с кровати. Потянулся лениво, после чего встал на цыпочки, вытянул руки вверх и глубоко подышал, успокаивая свое разбушевавшееся сердцебиение.
Затем слегка размялся и спустился вниз. Жрать хотелось невероятно. Уже внизу пошел туда, где закончился вечер, но не дошел. По пути как раз была та самая комната с длинным столом, на котором уже была еда. Взбитые жаренные яйца, несколько ломтей хлеба, кубок с каким-то напитком. По запаху определил, что свежевыжатый морковный сок. К яйцам было пару кусков ветчины. Умял все, что было, после чего встал, сложил ладошки друг с другом и поклонился волшебному столу-самобраннику.
— Аригато-годзаимас, Великий Стол Кормитель.
Мимо меня прошагал мохнатый кобольд, пнул меня своей карликовой лапкой по ноге, закинул грязную посуду в плетеную корзинку и умелся. А хозяйки все нигде не было видно.
Я вышел во двор. Снова удивился. Мия стояла у железного забора главных ворот и… стригла розы. На ней было свежее платье изумрудного цвета в пол. На руках длинные плотные рукавицы, и ножницы, которыми она, собственно, и стригла растения.
Подошел к ней и тихо наблюдал. Чувствовал себя слегка вуайеристом, что подглядывал тайком. Но, нет. Она высекла, что я тут еще до того, видать, как я подошел достаточно близко.
— С добрым утром, — спокойно отозвалась она, не поворачиваясь.
— И тебя.
— Завтрак на столе.
— Я уже все съел. Спасибо.
Она молча кивнула, отрезая очередной увядший бутон.
— Кошмары? — вдруг спросила она. Я поднял брови.
— Извини?
— Ты ерзал во сне, тяжело дышал и стонал периодически. Кошмары?
Я почесал за затылком.
— Как бы так помягче сказать, — начал я. Прикинул, что врать или выдумывать чего-либо смысла нет. Просто расскажу так, как оно было. — Ко мне явился Вильгельм.
Она прекратила стричь свои кусты, положила секатор аккуратно возле себя на пол и повернулась ко мне, стягивая перчатки. Подошла ближе и положила ладонь на лоб.
— Что ты делаешь?
— Проверяю, не бредишь ли ты. Вроде не горячий. Вчера я, конечно, подсушила тебе язык в Гильдии Задач, немного эффектности добавила. Вот и подумала, что заражение забыла убрать.
— Ты меня заражала какой-то дрянью? — уже почти обыденно спросил я. Она хмыкнула.
— Смотрю по тону, начинаешь привыкать. Да, иначе такого эффекта сморщенного сухофрукта было не добиться. Но я все разом и вывела.
— Слушай, я серьезно, — поднял руку и перевернул ее ладонью к верху, демонстрируя то, что мне досталось от Вильгельма. — Видишь?
Мия опустила глаза и стала рассматривать этот… шрам, ожег, метку. Чем бы оно ни было, но вот это самое. Взяла меня за руку своей и водила большим пальцем по Гербу, всматриваясь в него.
— Посмертный контракт, значит. Что, Вильгем, нет тебе покоя? — спросила она в пустоту, не отводя взгляда от метки. — И о чем вы договорились?
Я пожал плечами.
— О мести. Он попросил найти тех, кто убил его, кто убил его семью и всем отомстить. Взамен сказал, что поделиться всем тем, что умел сам.
— Это чем же, например?
— Если мне не изменяет память, то речь шла о всех его навыках, которыми владел этот мешок с мясом и костями. Ну, там, владение клинком каким-то. Что-то с рэпом связанное.
— Рапира?
— Ага, она. Сказал, что теперь я снова могу петь, как он, играть на инструментах. На чем он играл, к слову?
— На лютне. Интересно будет взглянуть, как это выглядит. Но, пожалуй, потом. Что еще сказал?
— Он ОЧЕНЬ много говорил. Слишком, — и судя по выражению ее лица, это было для Мии не удивительным откровением. — У него было мало времени для разговора со мной. Возможно потому, что время в его относительной системе мирозданья течет иначе и с моментом, когда я проснусь — он теряет со мной контакт. Поэтому это все, что я тебе рассказал. Контракт, пение и пиздилово. Все.
Мия покивала головой.
— Ясно. Ладно, раз ты уже встал, поел, размялся, то нам пора. На входе только оденься в нормальное, там лежат твои личные вещи. В домашнем, будь добр, не шатайся по улице или городу. В конце концов, это же домашнее.
К коронеру мы пришли часа через пол. Помещение, э-э-э… морга? В общем там, где местный представитель медицинского (в кавычках) учреждения проводил свои какие-то манипуляции. На поверку, это был какой-то лысый крысоподобный тип с красными глазами и очень бледной кожей. Сначала я подумал, что это упырь какой или больной ликантропией, но как потом мне объяснила Мия — чел просто был альбиносом.
— Давай только быстро, Миянна. У меня еще куча дел. Помимо Аскании у меня там отец Лаврентий еще ПРОХЛАЖДАЕТСЯ, э-хе-хе-хе. Кхе.
— Разве он не умер неделю назад? — спросил я.
— Ну, да, — отозвался коронер. — А в чем вопрос?
— Ну, знаете ли, когда человек или иное существо умирает, с ним обычно работает ритуальная служба, а затем его хоронят… так вот, почему он целую неделю лежит здесь?
Коронер посмотрел на меня с подозрением.
— Что-то я не припомню, чтоб у Аскании были голубоглазые в роду. Вильгельм, ничего не хочешь сказать?
— Хочу. У меня голубянка.
— А-а-а-а… — он похлопал меня по плечу. — Соболезную. Главное, что не скитлсрянка. А по поводу отца Лаврентия… после того, как он умер, мне притащили его тело и положили на стол. Все бы ничего, если бы ночью он не встал и не принялся шастать по моему моргу.