Меня зовут господин Мацумото! Том 4

Ш. Дмитрий

Понимающе кивая и сочувственно охая, проверив в отражении телефона, не реинкарнировал ли я в пятилетнего малыша, пообещал помечтать о существовании этого мифического человека, скажем, за десять процентов от веса переносимых коробок. Как и она, я тоже не называл вещи своими именами. Убедившись, что поблизости по-прежнему нет посторонних, Накамура-сан с выражением искренней заботы, участливо призвала меня подумать о своём здоровье. Я же надорвусь таскать такие тяжести. Компания не может позволить себе потерять столь ценного сотрудника.

— И вообще, побойтесь бога, Мацумото-сан. Какие ещё десять… килограммов? Один. В лучшем случае.

— Почему я должен его бояться? Я с ним не ссорился. Что-то мне подсказывает, обязательно

найдутся добрые люди, которые попросят разделить с ними тяжесть моей скромной ноши. По-моему, даже заповедь такая есть, делись с ближним и тебе за это воздастся. Кстати, заповедей тоже десять. Хорошее число. Круглое, — отказался идти на уступки.

— Мне больше нравится другая заповедь, где стяжательство называется грехом. Если вы не знали, оно всячески осуждается, — поделилась своим мнением Накамура-сан, убедившись, что я понимаю, о чём идёт речь и не против её продолжить.

Несмотря на возмущение, она вела себя достаточно сдержанно. Не повышала голоса, не скатывалась к ругани, не давила, чтобы не перестараться, а то, как бы я в пылу эмоций не плюнул на осторожность и не пригрозил предать этот разговор огласке. Всё же Накамура-сан рисковала, затеяв со мной столь скользкий разговор. В том числе и той суммой, которую ей обещали за победу в тендере. Просто так, из спортивного интереса, она бы так не старалась.

— Какое же это стяжательство? — возразил с видом оскорблённого достоинства. — Я всё передам детям. Своим, — уточнил после короткой паузы, предлагая продолжить торг.

— У вас же нет детей, — удивилась Накамура.

— То, что я не тороплюсь в этом направлении, вовсе не означает отсутствие движения. Силы на него мне тоже нужно откуда-то брать. Сами же просили позаботиться о здоровье, вот я и забочусь. Заметьте, не только о своём. Знаете же сколько в этой стране стоит уверенность в том, что вы полностью здоровый человек.

Некоторое время поторговавшись, мы сошлись на трёх процентах от суммы сделки, если она пройдёт через меня. Только после этого я пообещал поспрашивать своих знакомых, кто из них согласится взяться за это дело. Конечно же, соблюдая максимальную осторожность, поскольку в тюрьму никому из нас не хочется. Хотя документально эта сделка никак не будет закреплена, более того, обойдётся без личного участия руководителей обеих компании, если деньги перейдут из рук в руки, услуга должна быть оказана в полном объёме и никак иначе. Одними извинениями в противном случае не обойтись. Они совершенно никого не устроят. Об этом меня предупредили со всей серьёзностью. Фудзивара, безо всяких сомнений, не клан якудза, но к кому обратиться по вопросу внесудебного взыскания долгов и наказания виновных они найдут.

После этого разговора стало понятно желание Накамуры-сан прогуляться, провести его во внерабочей обстановке за пределами офиса. Выдать всё за собственные фантазии, обострившиеся на фоне переживаний. Она ведь тоже не пятилетний ребёнок, не понимающий, откуда у чиновников и руководителей отделов берутся дорогие машины, квартиры, ювелирные украшения, ради которых несколько лет нужно питаться исключительно белковой диетой. Причём полученной из насекомых, да ещё собственноручно пойманных, потому что ни на что другое, если верить зарплатной ведомости, денег у них просто не наберётся.

Была у этой беседы и неприятная сторона, заставившая напрячься. Усомниться, а стоит ли, вообще, лезть в это дело, помимо желания помочь тёте. Дело в том, что наш главный конкурент — Хоримия, детище рода Такэути. Эту компанию возглавляла всё ещё незабываемая Киоко. Вот только вспомнив с кем и при каких обстоятельствах я её в последний раз видел, решил, что сентиментальность не должна преобладать над практичностью. К тому же нет гарантии, что Киоко тоже не ищет лёгких путей, соревнуясь с Накамурой. Они находятся в одинаковом положении. Победит сильнейший. Деда, я так понимаю, подключать к поискам не стоит, раз

уж Ренка не сделала этого сама. Может, пытается ему что-то доказать. И вообще, обращение ко мне для неё не основной, а запасной план, на случай если всё сложится совсем уж плохо.

После кафе мы разъехались. Накамура-сан отправилась обратно в Теннояма, а я в Мацудара-корп. Помимо того, что нужно поговорить с Цукудой, скоро туда должна подъехать Токугава. Буду долго смеяться, если у неё те же проблемы.

* * *

Два хмурых, недовольных китайца послушно стояли в очереди на посадку в международном аэропорту Нарита. То, что за ними издали наблюдал полицейский, которому поручили убедиться в отлёте нежелательных гостей, беспокоило «туристов» гораздо меньше, чем необходимость оправдываться перед боссом. Своё задание они так и не выполнили. То, что у членов Дацюань с самого начала не было шансов, вряд ли его обрадует, но хотя бы не даст повода для упрёков.

Прибыв в Японию с приказом разузнать побольше о господине Мацумото и местонахождении беглеца, они едва приступили к работе, как были задержаны, допрошены и высланы из страны по надуманному предлогу. Их товарища, попытавшегося качать права, арестовали за хулиганство с последующей депортацией. Кем бы ни был Мацумото Синдзи, но связи у него впечатляющие, о чём и будет доложено старшим. Они ведь в Японии специально вели себя как можно незаметнее, чтобы не давать повода для подозрений. Не помогло. Полиция явно действовала по чьей-то наводке, выполняя заказ. Вряд ли спецслужб, поскольку никаких претензий, предложений, угроз, китайцы так и не получили. Складывалось впечатление, будто полиция даже не знала с кем имеет дело, но чью-то просьбу отправить их домой всё равно выполнила. Законники так не работают.

* * *

Проснувшись этим утром, Хаякава, подняв руки, с наслаждением потянулась, выгнулась, протяжно зевнула. Сонно щурясь, не глядя сунув ноги в пушистые тапочки, дошла до ванной. Критическим взглядом посмотрев на своё отражение в зеркале, на слегка «помятое» лицо желтоватого цвета, припухшие губы, спутавшиеся волосы, проворчала: «Страшна, как лесной призрак. Уйди с глаз моих, бесстыдница».

Полчаса приводила себя в порядок, старательно наводя красоту. Закончив водные процедуры, сполоснула волосы, просушила. Повторно расчёсывая их, внезапно вспомнила о том, на чём вчера остановилась, гоняя мысли по кругу, из-за чего половину ночи не могла уснуть. Беспокойно ворочалась в кровати. Раз за разом прокручивала свои действия в клубе, искала недостатки, придумывала альтернативные ветки диалогов, да что там, даже разговаривала сама с собой, вставая на место того или иного собеседника. Разволновавшись, не усидев на месте, испытывая непреодолимую жажду действий, Хаякава бросила расчёску и сбегала за телефоном, не доведя процедуру до конца. Пролистывая пропущенные сообщения в поисках того, чего не находила, огорчившись, быстро сделала себе кофе. Схватив первую попавшуюся закуску, продающуюся уже в готовом виде, с трудом удерживая её в той же руке, что и кружку, дошла до дивана, на который забралась с ногами, подложив под бок подушку.

С сомнением посмотрев на часы, несколько секунд потратила на размышления, не мало ли прошло времени, как это будет выглядеть, не слишком ли, нужно ли напоминать, а если… Тщательно просматривая социальные странички своих друзей, отыскала на них всё, что касается вчерашней вечеринки. Изучила фотографии, касающиеся их с Мацумото, остальные сразу пролистывая. Задумчиво похмыкала. Обожглась кофе, рассеянно глотнув из кружки, не отрываясь от телефона. Вспомнив обще-японскую маму и усомнившись в своём соответствии здоровому человеку без физических дефектов, поставила полную кружку на журнальный столик, тут же о ней забыв.