Мера хаоса. Трилогия
Шрифт:
— Персики, — шут облизнулся, — такого ты у себя в Линоране не сыщешь! Но ничего, мы сегодня других плодов отведаем!
Кабак в Агиноре мало чем отличался от собратьев в Стагорне или Эрнитоне, разве что выстроен был из кирпичей. Приземистое широкое здание встретило приятелей доносящимися изнутри удалыми воплями и храпящим у крыльца мужичком.
— Слабак! — хмыкнул Авти, переступая через тело. — Вот мы сегодня покажем, как гулять надо!
Внутри оказалось душно и тесно, как на старом кладбище. Под ногами хлюпало пролитое пиво и хрустели выбитые зубы,
— Пива нам, да побольше! — провозгласил Авти, небрежно спихивая с лавки мужика с совершенно неподвижным, остекленевшим взглядом. Тот мягко, как мешок с сеном, свалился на пол и остался лежать.
Хорст заметил, как на них обратились неприязненные взгляды. Чужаков тут вряд ли любили.
Принесли пиво. Хорст сделал первый глоток и едва не поперхнулся — напиток оказался кислым и вдобавок отдавал чем-то горелым. Возникло подозрение, что туда добавили какой-то гадости.
Авти все это мало смутило. Он хлестал кружку за кружкой. Лицо его становилось все краснее, улыбка — шире и бесстыднее, а глаза — подвижнее и наглее.
В перерыве между двумя тостами Хорст огляделся. Кабак заполнял самый разный народ, рядом сидели люди в рванье и обряженные в халаты из роскошной, шитой золотом парчи. По залу сновали полуодетые официантки, их хлопали по смуглым ягодицам, хватали за грудь, тащили на колени.
Девицы взвизгивали и отбивались, но не очень деятельно. Ясно было, что ублажение посетителей тоже входит в их обязанности.
— Сейчас еще выпьем, — сказал Авти после то ли седьмой, то ли восьмой кружки, — и пойдем заказывать девочек… или подымим…
— Что значит подымим? — спросил Хорст.
— Под этим залом есть подвал, — шут ткнул пальцем вниз, — сидящие там вдыхают особый дым и видят сладкие грезы!
— Да? — хмыкнул Хорст. Теперь стало ясно происхождение дурманящего аромата.
Люди, расположившиеся за соседним столом, вдруг разразились яростными криками. Хорст вздрогнул, рука невольно потянулась к мечу. Но вопли стихли так же внезапно, как и начались.
— Чего это они? — спросил Хорст.
— Так тут здравицу произносят, — ответил Авти, выливая из кувшина последние капли. — Ох, что-то меня развезло с этой просяной гадости…
— Что, не нравится наше пиво? — Из-за соседнего стола поднялся могучий, поперек себя шире, мужик. Окладистая черная борода спадала ему на грудь, а в глазах блестела злоба. — Тогда выметывайся отсюда!
— Хрен тебе! — Авти рубанул себя ладонью по сгибу локтя. — Когда захочу, тогда и уйду…
Удар был нанесен так быстро, что Хорст едва заметил смазанное движение. Послышался стук, голова шута дернулась, и он принялся медленно падать с лавки.
Соседи бородатого завопили что-то одобрительное.
— Ах ты, отродье шелудивой собаки и бешеной ослицы! — Никто, в том числе и Хорст, не ожидал, что шут встанет так быстро.
Авти вскочил на ноги, шипя, точно разъяренная кошка, и ринулся в драку. Бородатый в первый момент отступил под его натиском, а потом ударил всего раз,
Авти с хрипом согнулся, его вырвало на пол.
— Забирай своего дружка, парень, — сказал бородач, пялясь на Хорста, — он запомнит этот урок надолго!
Шут ворочался на полу, сипя и издавая хриплые стоны.
— Ладно, — сказал Хорст. Ему очень хотелось почесать кулаки о бородатую рожу, но он понимал, что шансов на победу немного, а в случае поражения приятели рискуют быть ограбленными до исподнего. Вряд ли посетители удержатся от соблазна обобрать валяющихся без сознания чужаков.
Авти, несмотря на маленькие размеры, оказался на удивление тяжелым. Хорст выволок его на улицу, похлопал по щекам.
— Что? — шут раскрыл глаза. — Где эта тварь? Сейчас я начищу ему рыло!
— Тихо, — Хорст придержал приятеля, рванувшегося было назад, к кабаку. — Никуда ты не пойдешь! А сейчас мы спокойно отправимся на корабль!
— А как же девочки? И подымить? — В голосе Авти прозвучала обида ребенка, которого лишили любимой игрушки.
— Ничего, в этот раз перебьешься! Шевелись!
Солнце уже зашло, и на безоблачном небе сияли тысячи звезд. На западе висела близкая к полноте луна, освещая тихие и безлюдные улицы Агинора лучше всяких факелов. Ночь была теплой. Сюда, на юг Полуострова, осень еще заглянуть не успела.
Хорст вел шута, придерживая за плечо, а на самом деле тащил на себе. Ноги у того заплетались, выделывая лихие коленца. Время от времени Авти пытался запеть или пуститься в пляс.
— Тихо ты! — всякий раз одергивал его Хорст, больше всего опасаясь, что эти вопли привлекут внимание стражи. Она для начала посадит ночных буянов в темницу и только потом начнет разбираться, кто они и откуда.
Завидев впереди несколько фигур, он поспешно отступил в тень ближайшего забора, закрыл ладонью рот Авти и замер, истово надеясь на то, что шуту не взбредет в голову что-нибудь отмочить.
Люди приблизились, и Хорст с удивлением заметил, что первый идет прямо, а вот трое остальных крадутся за ним, постепенно сокращая расстояние. Когда в руках одного блеснул нож, все стало ясно.
— Эй, почтенный! — крикнул Хорст, отпуская приятеля и вытаскивая меч. — Сзади!
Бывший сапожник совсем забыл о том, что его могут не понять, но человек, шагавший первым, судя по всему, знал северное наречие. Он резко повернулся, поднял руки. Грабители, догадавшись, что их обнаружили, рванулись вперед с хриплыми криками.
— Ой! — удивленно пробормотал лишившийся опоры Авти и упал.
Но Хорсту было не до него. Выхватив оружие, он ринулся к замершему посреди дороги человеку. Тот оказался один против троих, а оружия у него не имелось. Подленькая мыслишка, вертевшаяся в голове — мол, нечего лезть не в свое дело, была тут же отметена в сторону. Меч звякнул, столкнувшись с кривым ножом. Хорст ударил в ответ. Ночь огласилась хриплым воплем. Один из грабителей отскочил, зажимая рану на руке. Нож его свалился на землю, и Хорст наступил на него.