Мера отчаяния
Шрифт:
Так что общественное мнение и власти были настроены против Паолы, феминистки-истерички, и в пользу законопослушного менеджера, а также убитого Dottore Митри. Кто бы ни был таинственный убийца, считавший последнего «любителем детской порнографии», он чудовищно заблуждался.
— Думаю, настало время кое с кем поговорить, — задумчиво произнес Брунетти, вставая из-за стола. — Начать надо с менеджера агентства. Мне бы хотелось послушать, что он скажет насчет этих верных жен, якобы жаждущих съездить с мужьями в Бангкок.
Брунетти взглянул на часы: почти два.
— Синьорина Элеттра
— Да, комиссар. Она была на месте, когда я поднимался.
— Хорошо. Мне бы хотелось с ней побеседовать, а потом мы с вами пойдем чего-нибудь перекусим.
Вьянелло озадаченно кивнул и последовал за своим шефом вниз по лестнице, в кабинет синьорины Элеттры. Он остался на пороге и наблюдал, как Брунетти нагнулся к ней и что-то прошептал. Синьорина Элеттра в ответ рассмеялась, кивнула и занялась своим компьютером, а Брунетти вернулся к Вьянелло, и они отправились в бар у Понте-деи-Гречи, выпили вина с бутербродами, поболтали о том о сем. Казалось, Брунетти не торопится уходить, так что они заказали все по второму разу.
Прошло еще полчаса, и в бар вошла синьорина Элеттра. Бармен расплылся в улыбке, а двое посетителей за стойкой предложили угостить ее кофе. Хотя квестура находилось всего в квартале от бара, на ней был черный стеганый шелковый плащ до самых щиколоток. Она покачала головой, вежливо отказываясь от кофе, и подошла к полицейским. Вынув из кармана несколько листков бумаги, она протянула их комиссару.
— Детский лепет, — произнесла она и покачала головой с деланым негодованием. — Это было слишком легко.
— Ну конечно, — улыбнулся ей Брунетти и заплатил за ланч.
13
Брунетти и Вьянелло явились к дверям туристического агентства в половине четвертого, как раз когда оно открывалось после обеденного перерыва, и попросили проводить их к синьору Доранди. Брунетти оглянулся на площадь и заметил: стекло такое чистое, что кажется, будто его нет. Блондинка за конторкой попросила их представиться и нажала кнопку на телефоне. Через мгновение дверь слева от ее стола отворилась, и на пороге показался синьор Доранди.
Он был немного ниже ростом, чем Брунетти, по виду — немногим старше тридцати, с окладистой бородой, не по возрасту рано начинающей седеть. Увидев Вьянелло в форме, он вышел вперед, протягивая руку и улыбаясь во весь рот.
— А, полиция! Я рад, что вы пришли.
Брунетти поздоровался, но имен называть не стал, предоставив форме Вьянелло говорить самой за себя. Он спросил, можно ли для разговора пройти в кабинет синьора Доранди. Бородатый мужчина повернулся, открыл перед ними дверь и поинтересовался, не угодно ли им кофе. Оба отказались.
На стенах кабинета в изобилии висели плакаты с изображением пляжей, храмов и дворцов — верное доказательство того, что хиреющая экономика и несмолкающие разговоры о финансовом кризисе не являются достаточной причиной, чтобы удержать итальянцев дома. Доранди устроился за своим столом, отодвинул в сторону какие-то бумаги и повернулся к Брунетти. Комиссар перекинул пальто через спинку одного из стульев, стоявших напротив Доранди, и сел. Вьянелло опустился на соседний стул.
На Доранди был солидный костюм, но казалось, что с его нарядом что-то не так. Брунетти, смущенный этим обстоятельством, все пытался понять, что именно: то ли слишком велик, то ли слишком мал, но никак не мог угадать. Двубортный пиджак, сшитый из какого-то толстого синего материала, похожего на шерсть, — а может, это синтетика? — сидел без единой морщинки. При взгляде на лицо Доранди создавалось то же самое впечатление: будто что-то с ним не так, но комиссару не удавалось сообразить что. Потом он заметил, что усы Доранди представляют собой тонко выбритую ниточку, прямой линией тянущуюся у него под носом и плавно переходящую в бороду. Над этим аккуратным рисунком явно поработал умелый мастер, но вместе с пышной бородой тонкие усики казались неестественными, наклеенными.
— Чем могу вам помочь, синьоры? — спросил Доранди, улыбнувшись и скрестив руки на груди.
— Расскажите нам, пожалуйста, о Dottore Митри и об агентстве, если можно, — сказал Брунетти.
— С радостью. — Доранди ненадолго замолчал, размышляя, с чего начать. — Я знал его много лет, с тех пор как стал работать здесь.
— Когда именно это случилось? — поинтересовался Брунетти.
Вьянелло достал из кармана блокнот, открыл его, положил на колени и приготовился записывать.
Доранди повернул голову в сторону и стал разглядывать постер на дальней стене, ища ответ в Рио. Нехотя произнес:
— В январе будет ровно шесть лет.
— Какую должность вы тогда занимали? — спросил Брунетти.
— Ту же, что сейчас, — менеджер.
— Но разве вы не являетесь владельцем?
Доранди улыбнулся:
— По сути — да, формально — нет. Бизнес принадлежит мне, но лицензия — по-прежнему Dottore Митри.
— Объясните, что это означает?
Доранди снова сверился со спасительным изображением города на стене. Очевидно найдя там ответ, он повернулся к Брунетти:
— Это значит, что я решаю, кого нанимать и кого увольнять, какую рекламу использовать, каковы будут специальные предложения, кроме того, я получаю большую часть дохода.
— Какую именно часть?
— Семьдесят пять процентов.
— А остальное причитается Dottore Митри?
— Да. И арендная плата тоже.
— Это сколько?
— Вы имеете в виду арендную плату? — переспросил Доранди.
— Да.
— Три миллиона лир в месяц.
— А доход?
— Зачем вам все это знать? — поинтересовался Доранди все таким же ровным голосом.
— Пока что, синьор, я понятия не имею, что именно мне нужно знать, а что — нет. Я просто пытаюсь собрать о Dottore Митри и его делах как можно больше информации.
— С какой целью?
— Чтобы лучше понять, почему его убили.
Доранди отреагировал мгновенно:
— Я думал, записка, которую вы нашли, превосходно все объясняет.
Брунетти поднял руку, словно соглашаясь с этим предположением, но все же сказал:
— Полагаю, нам важно выяснить про него как можно больше.
— Ведь записка была, не так ли? — спросил Доранди.
— Откуда вы это знаете, Dottore Доранди?
— Из газет.
Брунетти кивнул:
— Да, записка была.
— В прессе правильно передали текст?