Мера зверь: Прорыв
Шрифт:
Гарей с волнением всматривался в противоположный берег. Уже почти спустились сумерки, и его беспокоило отсутствие огней в поселении. Я же молчал, не спеша расстраивать парня — сам все увидит, этого не избежать.
Деревня Бобров и вправду была на самом берегу, некоторые дома на толстых сваях нависали над водой. Тут, помимо большого причала, была самая настоящая каменная набережная.
— А где тотемный столб? — с дрожащими губами спросил Гарей.
Я лишь нахмурился — ну что за традиции такие в Инфериоре? Как нападаешь на какую-нибудь стаю,
Как и ожидалось, деревня с виду была пустой. Гарей едва ли не с воды хотел уже крикнуть, но я сделал знак Губе закрыть парню рот. Бобра скрутили, и тот начал возмущенно мычать.
— А ты подумал, что тут все еще могут быть Синие? — прошипел я.
Гарей сверлил меня взглядом, и я, поразмыслив, добавил:
— Представь, что кто-то их твоих еще жив и мы могли бы их спасти. А ты нас выдашь, и уже точно никого не спасем.
Этот довод успокоил парня. Потерявший контроль плот под управлением Бобра бесшумно причалил, и, едва мои ноги коснулись деревянных досок, я дал команду рассредоточиться, указав на три здания на набережной. Мы разделились на три отряда по пять зверей — в двух других командовали опытные Губа и Зунга.
Первый осмотр не выявил никакого движения в деревне. Гарей все порывался броситься на поиски, но я не позволял. Мой сканер позволил просветить несколько ближайших домов. Он не доставал далеко, и я сузил луч, отправляя его как можно дальше…
И настороженно отозвал его. Есть живые!
— Это что за дом? — спросил я.
Строение, на которое я указывал, было дальше по улице от нас, за два дома. Избушкой это уже не назовешь, потому что фундамент был монолитным, каменным.
В нем я чуял трех зверей. Нет, гораздо больше. Несколько связанных еще рядом, сидят в куче, и не разберешь, сколько их там.
— Дом отца! — взволнованно прошептал Гарей, — То есть, нашего старейшины.
Мне пришлось положить ему руку на плечо, чтобы он не рванулся туда. На всякий случай я еще раз просветил дома рядом, но там было пусто, и я дал знак остальным отрядам тихо двигаться вперед.
Засев за одно строение до цели, я шепотом рассказал ситуацию подскочившим Губе и Зунге. Те кивнули, а потом Зунга тихо сказал:
— Я тоже их нашел. Больше в деревне никого нет.
На мой вопросительный взгляд он, пожав плечами, ответил:
— На этом берегу запрет духов леса уже не действует, а я могу говорить с маленькими глазами.
Понятно было, что под «маленькими глазами» он имеет в виду насекомых. Зунга, поморщившись, сказал, что это в основном мухи.
Три зверя, обнаруженные мною, особо не таились. Дверь в дом старейшины была раскрыта, и оттуда вырывались веселые песни и пьяная ругань. Прислушиваясь, я понял, что звери только-только дошли до кондиции.
— Да не боись ты, Бобер! Мы жену твою не обидим…
— Уж я точно не собираюсь обижать, — весело поддакнул второй.
— А ведь господин Мориц не велел, — послышался
— Так ушел господин… да и ничего такого я ж не собираюсь. Просто побалуюсь!
Оставив основной отряд позади, я взял с собой пять воинов, и мы потихоньку окружили дом старейшины. У стены стояла бочка, и мне пришлось осторожно подняться, чтобы дотянуться до высокого окна. На пределе скрытности, стараясь слиться со всеми стихиями сразу, я прислушался.
— Только подойди, болотная гниль, и я тебе глаза выцарапаю! — послышался женский голос.
— Охо-хо! А Бобриха-то с коготками!
— С зубками, слышь…
— А, точно, они ж эти, как его, дерево грызут.
— Аха-ха! Ну, ты даешь, Ганджу! Ой, я не могу…
— Слышь, Бобриха, а покажи зубки. Правду говорят, у вас, как у предков, такие же зубы?
Я осторожно заглянул внутрь, чувствуя, что внимание зверей направлено не в эту сторону.
Три зверя у стола, и еще трое связанных в углу, прижались друг к другу. Мои глаза округлились — а ведь я знал, из какой стаи охранники. Характерные пятнистые подбои на нагруднике… Пятнистые Рыси!
Ох, сколько лет, сколько зим.
Все Рыси были третьей ступени. Я усмехнулся — так, мелкие сошки. Старейшина Бобров отличился четвертой ступенью, но был связан веревкой с уже знакомыми колючками. Да уж, я помню эту дрянь — не повоюешь, когда всю силу высасывают колючки. Бледное лицо вождя Бобров говорило о том, что он держится из последних сил, чтоб не потерять сознание.
В помещении стоял крепкий запах спиртного. На столе перед охранниками стояло несколько склянок, кружки, остатки какого-то блюда — гости старательно дегустировали хозяйские запасы. Рыси сидели спиной к окну, видимо, во все глаза разглядывая жену старейшины. А вот пленники, наоборот, были повернуты ко мне лицами.
— Ганджу, нам вроде сказали, чтоб не трогали их… — еще раз напомнил один из охранников.
— Так я ж руками даже трогать не буду! Она сама все сделает.
Рыси засмеялись, а Ганджу, самый крупный из охранников, начал стягивать нагрудник:
— Ведь сделаешь, Бобриха? А то пацаненку твоему рано еще умирать, бревен еще сколько мог бы погрызть, — его слова вызвали новый взрыв смеха.
Старейшина был уже зрелым зверем, но без седины в волосах. Рядом сидела, судя по всему, его жена, кидающая злые взгляды на чужаков. Она была второй ступени, и к ее боку прижимался совсем еще мальчишка, звереныш первой ступени.
И вот мальчишка-то совершенно неожиданно поднял взгляд, и его глаза встретились с моими. И как этот шкет смог разглядеть, я же все усилия потратил на маскировку. У меня ухнуло сердце — не сообразит, сейчас выдаст.
Непроизвольно я прижал палец к губам, показывая, что шуметь не надо. Бобренок же сообразил по-своему.
Он вдруг вскочил на ноги и стал кричать на Рысей:
— Иди сюда, бревно гнилое! Что, струсил, боишься настоящего воина?!
Его гнев вызвал взрыв смеха, а Ганджу, снявший нагрудник, ответил: