Мэри Поппинс возвращается
Шрифт:
— И все-таки он мне нравится, — улыбнулась миссис Бэнкс. — К тому же он скоро подрастет.
— Да, к несчастью! — потерянно отозвался мистер Бэнкс. — И я буду должен купить ему одежду, ботинки, трехколесный велосипед! Потом отправить в школу и вообще обеспечить Хорошие Стартовые Условия! И так далее, и так далее — и все дороже и дороже! А потом, после всего этого, когда я буду дряхлым стариком, сидящим у камина, он оставит меня одного. Полагаю, об этом ты не думала?
— Нет, — ответила
— Вижу. Ну да ладно. Ничего не поделаешь. Но предупреждаю — новый кафель для ванной я заказать не в состоянии!
— Не волнуйся, — успокоила мужа миссис Бэнкс. — Мне старый нравится больше.
— В таком случае ты просто очень глупая женщина. Это все, что я могу сказать.
И, недовольно бормоча себе что-то под нос, мистер Бэнкс вышел из комнаты. Но захлопнув за собой парадную дверь дома № 17, оц выпятил грудь и вложил в рот большую сигару. Вскоре он уже рассказывал о случившемся Адмиралу Буму, и в его голосе слышались хвастливые, радостные нотки…
Мэри Поппинс нагнулась над колыбелькой, стоящей между кроватками Джона и Барбары, и аккуратно положила в нее сверток.
— Наконец-то! Клянусь клювом и лучшими перьями своего хвоста, я думал, вы никогда не появитесь! А это еще что? — донесся с окна пронзительный голос.
Мэри Поппинс обернулась.
По подоконнику скакал Скворец, живший на трубе дома № 17.
— Девочка. Аннабела, — кратко ответила Мэри Поппинс. — И я попросила бы вести себя потише. Трещишь, как целая стая сорок!
Но Скворец не слушал. Он кружился по подоконнику и хлопал крыльями.
— Какая радость! — выдохнул он, когда наконец успокоился. — Какая радость! В честь этого я должен спеть!
— Ну нет! Даже не пытайся! — усмехнулась Мэри Поппинс.
Но Скворец был слишком рад, чтобы обращать на подобные колкости внимание.
— Девочка! — завопил он, пританцовывая. — Вы не поверите! За этот год я трижды выводил птенцов — и все они были мальчиками! Я так огорчался! И вдруг — Аннабела! Я так рад! Так рад!
Он снова запрыгал по — подоконнику
— Аннабела! Какое замечательное имя! У меня тетушку так звали. Она жила на трубе дома Адмирала Бума, а умерла, потому что объелась зеленых яблок и винограда! Я ее предупреждал! Предупреждал! Но она мне не верила. А я говорил…
— Да замолчишь ты, наконец! — оборвала его Мэри Поппинс, замахиваясь передником.
— А вот и не замолчу! — завопил Скворец, ловко увернувшись. — Сейчас не время для тишины! Надо рассказать всем о такой новости!
Он выпорхнул из окна.
—
Мэри Поппинс тихо ходила по Детской, складывая в аккуратную стопку одежду, заранее приготовленную для Аннабелы.
Солнечный свет заглянул в окно, пересек комнату и нырнул в колыбельку.
— Открой глазки! — мягко сказал он. — И ты увидишь, какой я красивый!
Одеяло задвигалось, и Аннабела открыла глаза.
— Хорошая девочка! — зазвенел Солнечный Свет. — И глаза голубые! Мой любимый цвет! А какие яркие! Таких нет больше ни у кого!
— Большое спасибо, — вежливо поблагодарила Аннабела.
Ласковый Ветерок зашевелил кружевные оборки на ее косыночке.
— Какие хочешь волосы — прямые или кудрявые? — спросил он, присаживаясь на край колыбельки.
— Кудрявые, пожалуйста, — проворковала Аннабела.
— Кудрявые волосы оберегают от бед — так, кажется, говорят? — весело пропел Ветерок и закружился над ней, завивая мягкие, нежные волосики в аккуратные колечки.
— А вот и мы! А вот и мы! — раздался за окном знакомый голос. Это Скворец снова вернулся на подоконник. Рядом с ним приземлился Еще-Очень-Молодой-Скворец.
Мэри Поппинс с грозным видом направилась к окну.
— А ну-ка улетайте отсюда! — сердито прикрикнула она. — Я не собираюсь терпеть в Детской всякую болтовню и…
Но Скворец вместе с птенцом проскользнул мимо нее.
— Будьте любезны вспомнить, — заявил он ледяным тоном, — что все мои птенцы получили образцовое воспитание!
С этими словами он опустился на край колыбельки. Еще-Очень-Молодой-Скворец последовал за ним. Глаза у него были круглыми и испуганными.
— Аннабела, дорогуша! — начал Скворец льстивым, заискивающим голосом. — Я очень люблю нежные, с хрустящей корочкой бисквиты! — он спрыгнул на подушку, и глаза его алчно сверкнули. — Нет ли у тебя случайно одного?
Аннабела в ответ отрицательно покачала головой.
— Нет? Хотя, конечно, ты еще слишком мала для бисквитов. Между прочим, твоя сестра Барбара очень щедрая и очень добрая девочка. Она никогда не забывала обо мне. Так что если когда-нибудь потом ты оставишь для старого приятеля пару крошек…
— Конечно, оставлю, — отозвалась Аннабела из-под складок своего одеяла.
— Хорошая девочка! — одобрительно кивнул Скворец.
Склонив голову набок, он покосился на нее блестящим озорным глазом.
— Надеюсь, — заметил он светски, — ты не очень устала после своего путешествия?
Аннабела покачала головой.
— А откуда она появилась? — пропищал вдруг Еще-Очень-Молодой-Скворец. — Из яйца?
— Ха! — фыркнула Мэри Поппинс. — Она что — воробей?