Мэри Сью

Орлова Мария

— А вдруг и телефон парня попросят? Выдумать еще, что он женат?

— Можно, — подумав, согласилась Сью. — Но какая же ты у меня испорченная, внученька.

— Самой страшно, — вздохнула Мэй.

— Слушай, это будет естественнее, чем если об этом расскажу я, — старушка обняла девушку за плечи. — В конце концов, это же могут быть невинные отношения, скажем, ты просто влюблена в женатого мужчину. И именно по этой причине ты можешь отказаться дать его телефон, чтобы не компрометировать.

— Да, так и сделаю, — согласилась Мэй. — Ладно, пойду поговорю с мистером Родригесом.

Карлос Родригес был человеком тихим и охотно уступал главенство в семье жене, но полицейским он был хорошим, а главное схватывал все на лету. Естественно он тут же попросил у Мэй телефон, но девушка отказалась. Карлос выслушал сбивчивые объяснения девочки и настаивать не стал, более того пообещал ей что все рассказанное останется в тайне.

— Билл дал мне список литературы, — добавила Мэй. — Там подробно рассказано о Клеархе.

— Скинь на адрес полицейского участка, — попросил Карлос и, поцеловав жену, ушел обратно на работу, по дороге вызвания туда комиссара и остальных сотрудников.

— Доброе утро, Мэй, — приветствовал утром девушку Карлос. — Прекрасно выглядишь. Кстати, все хотел спросить тебя, вот эти твои заколки, без них никак нельзя?

— Пока нет, — покачала головой Мэй. — Это антигладильное устройство.

— Какое устройство? — переспросил мужчина.

— Предназначенное для отучения окружающих гладить меня по голове, — пояснила Мэй.

Мужчина на минутку задумался, а потом расхохотался.

— Да ты гений, Мэй. Это же надо было додуматься. А что часто гладят?

Девушка кивнула.

— А можно вопрос, мистер Родригес?

— Для тебя дядя Карлос. Спрашивай.

— То о чем мы вчера говорили пригодилось? — тихо спросила Мэй, оглянувшись.

— Да, — так же тихо ответил мужчина. — Мы вчера подняли всех кто более менее знает историю в городе. Присланные тебе статьи очень пригодились, по крайней мере сэкономили нам много времени. Сейчас разрабатывается план противодействия.

— Я просто подумала что тот, ну кто у них там снаружи этот план придумал, он же может догадаться, что мы догадались.

— Мы об этом тоже подумали, — улыбнулся Карлос. — Не переживай, все будет хорошо.

— Олав, Лав, Мэй, Кони, а ну как марш в школу, — раздался громогласный крик Кончиты. — Если мне позвонят и сообщат, что вы опоздали, всем головы поотрываю.

— Мы уже там, — из дома пулей вылетела младшая дочь Родригесов Кони. — Мэй, ты идешь?

— Иду, — кивнула Мэй. — Спасибо, дядя Карлос.

— Тебе спасибо, Мэй, — улыбнулся мужчина и помахал детям вслед.

В школе Мэй была рассеянной, она все время думала о том что же такое придумали полицейские. К сожалению, расспрашивать подробнее она боялась, и так уже засветилась дальше некуда.

— Мисс Смит, — оторвал Мэй от размышлений голос миссис Крачковски.

— А? — Мэй подняла глаза.

— Мне интересно ваше мнение мисс Смит. Что вы можете сказать о предложенной вам картине. Пожалуйста, покажите ее классу.

Мэй нажала на кнопку в компьютере и только теперь как следует сама посмотрела на то что ей досталось. Картина "Горожане" художника Рисовича. Девушка поморщилась.

— Ну же Мэри, — подбодрила девушку педагог. — Не разочаровывайте меня. Неужели вам нечего нам сказать об этой прекрасной картине?

— Прекрасной? — удивилась Мэй.

— Вам не нравится картина? — в свою очередь удивилась миссис Крачковски.

— Мне не нравится картина, — согласилась Мэй. — Я вообще не считаю кругизм искусством.

— Вот как? Но Мэри, искусство бывает разным.

— Простите миссис Крачковски, но это не искусство, — возразила Мэй. — Это пародия, альтернатива, назовите как угодно. Я считаю, что это направление возникло в двадцать втором веке как подражание кубизму, авангардному направлению в искусстве, возникшему в начале двадцатого века. Но кубизм — это было ново, хотя и имеет спорную художественную ценность. Кругизм же не имеет под собой ни исторической, ни какой другой основы. Это просто лень и инертность якобы художников.

Сидящий справа Джон сидел, и смотрел на Мэй, открыв рот от удивления, остальной класс не сильно от него отставал. Спорить с Крачкой об искусстве не решался никто.

— Ее что никто не предупреждал? — шепотом спросила у Сильвио Ребекка.

— Да с чего бы? — отозвался парень. — Кто ж предположить мог.

— Вы слишком категоричны, мисс Смит, — Крачка даже опешила на мгновение. — А как же Эмберт или Тул, они, по-вашему, тоже халтурщики и альтернативщики? Они ведь тоже рисовали в этом стиле.

— Работы Эмберта в кругизме пришлись на начало и становление его как художника. Он безусловно талантлив, но ради славы и денег шел на компромиссы с совестью и рисовал шедевры на потребу публике.

— Она спятила, — выдохнула Далила.

— Вы так считаете?

— Я так считаю, — подтвердила Мэй. — Чтобы не быть голословной, можно сравнить ранние и наиболее известные работы Эмберта. Что же касается Тила, то это не художник, это ремесленник.

— Вы очень категоричны, мисс Смит, но ваши знания поражают. Не думала, что девушки в вашем возрасте могут так серьезно и глубоко интересоваться живописью. Я попрошу вас задержаться после урока, Мэри. Вы заслужили высший балл, садитесь.

Мэй села на место, под восторженный шепот одноклассников и уронила голову на руки.

— Мэй, ну что она сказала? — под дверью кабинета искусств собрался не только класс Мэй, но и старший класс, почти в полном составе, а так же несколько учеников младших классов. — Ругалась?

— Да нет, — девушка удивленно смотрела на собравшихся.

— Ты что правда заявила ей что художник и картина фуфло? — спросил Тод. — Это же равносильно самоубийству. У нас же любая мазня- это искусство.