Меркнущий свет
Шрифт:
— Бенджи! Где ты, маленький лохматый засранец?
Туман проглотил ее крики, и даже эхо не откликнулось. Все-таки ей казалось, что там что-то было.
Она покачала головой и пошла обратно, вверх по тропе скульптур Таебэггер. Из тумана появились очертания громадной оленьей головы и ярко-желтого расчлененного остова «форда-эскорт». На этот раз она не улыбнулась, как обычно. Только не сейчас. Было в этом что-то примитивное. Языческое. Хищное. Вздрогнув, она прошла мимо, снова позвала Бенджи. И какого черта он решил сегодня уйти в самоволку? Да и поздно уже, чтобы его искать! Собеседование у нее в одиннадцать тридцать. Вообще-то, она просто собралась немного погулять в лесу, нервы успокоить. А не бродить в тумане, как идиотка, в поисках
— БЕНДЖИ!
Снова что-то хрустнуло. Она замерла.
— Эй! — Молчание. — Есть здесь…
Она уже готова была ненавидеть себя за то, что хотела сказать: «Есть здесь кто-нибудь?» Осталось только нацепить туфли на шпильках, бюстгальтер пуш-ап и ждать убийцу с топором.
Молчание.
Ни шороха. Слышно только биение ее сердца. Просто смешно; если какую-то женщину на прошлой неделе забили до смерти, это же не значит, что в кустах кто-то прячется! И подстерегает ее…
Щелк! Дыхание перехватило. Там кто-то был! Драться? Убежать? Драться или бежать? БЕЖАТЬ: со всех ног, вверх по едва заметной тропинке, не разбирая дороги, по лужам, в брызгах воды и грязи. Лишь бы добраться живой до автомобильной стоянки. Деревья по сторонам тропинки хлещут ветками, в тумане их стволы кажутся тенью жестокого убийцы. Кто-то гонится за ней — она слышит, как он ломится за ней сквозь кустарник, приближается…
Мимо деревьев, сломя голову, вверх по холму. Земля предательски скользит под ногами. Она спотыкается о мокрый корень и кубарем летит в грязь, сдирая кожу. Коленки и ладони обжигает огнем. Вскрикнула от боли, но ублюдку, который преследует ее, все равно. Сейчас самое время закричать — из тумана возникла темная фигура. И облизала с ног до головы громадным мокрым языком.
— Бенджи! — Она поднялась на колени и ругалась, ругалась, ругалась, а Бенджи прыгал и носился вокруг, припадал на передние лапы и вилял своим нелепым обрубленным хвостом. — Ублюдочная дрянная собака! — Обе ладони покрыты каплями ярко-красной крови, царапины в черных крапинках грязи. Брюки порваны, и на коленях тоже кровь. И чертовски болит голова. Ощупав трясущимися пальцами шишку над левой бровью, она поморщилась. Еще кровь. Твою мать, ну просто великолепно! Вот тебе и произвела хорошее впечатление. Надо отменить собеседование: не хватало только появиться там в таком виде. Как будто ее избили. — Ты СКОТИНА, а не собака!
Бенджи лаял уже где-то очень далеко. Это чертово животное опять, наверное, нашло что-то мерзкое и валяется в нем. Хромая, забыв о страшном преследователе, она пошла на звук в покрытую пеленой тумана лесную чащу.
Свет фар Альфа Два Ноль яркими голубыми брусьями пробивался сквозь туман. Машина стояла на одной из автомобильных стоянок парка Таебэггер, пустая, радио что-то шизофренически бормотало само себе, а констебль Бухан и констебль Стив прокладывали путь через лес. Искали труп.
Звонок был получен минут двадцать назад: в лесу найдено тело забитой до смерти молодой женщины, раздетой догола. По информации, полученной от диспетчера, человек, который звонил, говорил не так чтобы очень разборчиво, выл что-то про смерть, туман и деревья. И еще что-то про покупку солнца. Констебль Бухан была не в настроении. Особенно после очередной ссоры с Робертом, который пришел домой, воняя дешевыми духами и потом — ну, и кто она такая, тупица ты этакий? Она шлепала по покрытой грязью тропинке, нахмурившись и засунув руки в карманы, а констебль Стив исполнял роль Ревностного Полицейского Номер Один и рапортовал из-под каждого затянутого туманом куста, подсвечивая его мощным лучом электрического фонаря. Она пристроилась за ним, наблюдая, как он бродит от куста к кусту, переходит с одной стороны тропинки на другую. Задница у него хороша, и не будь он маменькиным сынком… Легкая улыбка промелькнула у нее на лице, когда она подумала о том, что можно было бы вытворять с констеблем Стивом Джейкобсом. Как бог свят, это было бы повеселее того дерьма, которым она будет заниматься сегодня до самого вечера.
Они взобрались на невысокий холм, земля была очень скользкая. На вершине стоял деревянный столб с табличкой из оргстекла. Она перевернула ее и прочитала, что некая женщина по фамилии Мэтьюз изваяла стадо европейских бизонов, отдыхающих в девственном лесу, используя мелкую проволочную сетку, мох, шерсть и куски старого металла. Обычное дерьмо: традиции… муниципалитет… искусство… грант. Констебль Бухан отпустила табличку и посмотрела в сторону леса, куда, извиваясь, уходила тропинка.
— Покупка солнца [13] …
13
Обыгрывается созвучие английских слов «bison» (бизон) и «buy son» (покупать солнце).
Не сказав больше ни слова, она вышла из грязной лужи и направилась по тропинке в туманную морось.
Она слышала, как констебль Стив, удаляясь, что-то бормотал себе под нос, его голос постепенно замирал, и наконец туман поглотил его.
Утоптанная тропа пошла вверх, теряясь в лесу. Здесь царил полумрак, тени деревьев, похожих на скелеты, прятались в тумане. Тихо, как в могиле. А потом она услышала это: чье-то сдавленное рыдание. Констебль Бухан встала как вкопанная.
— Эй? — Она взобралась на гребень небольшой возвышенности, вышла на плоскую площадку. — Вы меня слышите?
Опять ничего.
— Да блин, твою мать…
Она вытащила электрический фонарик, хотя хорошо понимала, что он ничем ей не поможет. Луч света просто отскочит от стены тумана, но тяжесть фонаря в руке придавала ей уверенности. Такой штукой легко можно раскроить череп. А ЭТО ЧТО ЗА ХРЕНЬ? Эти звери, бледные и наполовину сгнившие, словно трупы, прямо выскочили на нее из тумана. Паслись себе на лужайке, между занавешенными клоками тумана деревьями.
Это были скульптуры: бизоны, прилегшие отдохнуть в девственном лесу. Может быть, констебль Бухан не очень разбиралась в искусстве, но зато она хорошо понимала, отчего мурашки могут по телу забегать: вот такой вот хрени запросто можно было дать первый приз. Теперь рыдания стали громче, они доносились оттуда, где стоял самый трухлявый зверь, у которого туман просачивался сквозь дыры в туловище. Вдруг в тумане вспыхнули два неестественно зеленых глаза, и низкое рычание, как ржавый нож, распороло тишину.
— О черт… — Глаза приблизились, и Бухан вытащила из кармана у себя на поясе баллончик с перцовым спреем. — Хорошая собачка!
Если пшикнуть этим собачке в морду, она моментально слетит с катушек.
Тварь, которая выползла из тумана, оказалась спаниелем, правда не обычным, веселым и беззаботным. У этого зверя губы были завернуты, обнажая клыки размером с кинжал, а морда вымазана в крови. Она направила в сторону твари баллончик и, помолившись, пшикнула. Рычание прекратилось, пес завизжал и завертелся волчком, стараясь избавиться от жгучей боли. Констебль Бухан не удержалась и, проходя мимо, хорошенько пнула его ботинком.
Рыдания доносились откуда-то из-за сгнившего бизона. Там сидела женщина лет двадцати пяти, ее лицо, руки и колени были липкими от крови. И к тому же эта тупая телка не была мертва. Еще один глупый телефонный розыгрыш. Констебль Бухан убрала баллончик с перцовым спреем обратно в кобуру.
— С вами все в порядке?
Женщина не ответила. В смысле, ничего не сказала. Вместо этого она вытянула грязную, покрытую засохшей кровью руку и показала на одного из скульптурно гниющих бизонов. Он валялся на земле и как будто пытался приподняться при виде пришедшей за ним смерти. Констебль направила на него электрический фонарь, осветив статую во всей ее разлагавшейся красе. Вдоль нее вытянулось что-то белое, почти сливавшееся с туманом.