Мерседес из Кастилии, или Путешествие в Катай(без илл.)
Шрифт:
— Ты кто, моряк или погонщик мулов на извилистой горной тропе? — сурово спросил он рулевого. — Как ты ведешь судно? Видно, у тебя душа осталась в Испании и ты воображаешь, будто такими дурацкими уловками ускоришь свое возвращение домой!
— Увы, сеньор адмирал, душой я на самом деле в Испании, — ответил рулевой. — А что я могу поделать? Ведь у меня в Могере осталось семеро детей без матери!
— Ты разве не знаешь, что я тоже отец и тоже оставил в Испании любимого сына? Он у меня один, и матери у него нет, как у твоих детей, — в чем же различие между нами?
— У вашего сына отец — адмирал,
— А не все ли равно моему дону Диего, кем умрет его отец, адмиралом или простым рулевым, если уж нам суждено погибнуть? — возразил Колумб; он гордился оказанной ему высокой честью и всегда подчеркивал дворянскую приставку «дон», хотя это было и не совсем законно. — Неужели ты думаешь, что моему сыну легче потерять отца, чем твоим детям?
— Сеньор, король и королева возьмут его под свое покровительство, его будут почитать как вашего сына и опекать как наследника вице-короля, а кто позаботится о сиротах безвестного матроса?
— Пожалуй, ты прав, друг мой, и я тебя понимаю, — согласился Колумб, который обладал высоким чувством справедливости. — Но ты бы лучше помнил о том, что будущее твоих детей зависит от твоего мужества и упорства, вместо того чтобы думать о всяких несчастьях, которых может и не быть! Если мы потерпим неудачу, нам всем будет плохо, а если добьемся успеха, никто не останется в накладе. А теперь скажи, могу я тебе доверить руль или лучше послать за кем-нибудь другим, кто не собьется с курса?
— Уж лучше пошлите за другим, сеньор адмирал, — со вздохом ответил моряк. — Я не забуду вашего совета и постараюсь не тосковать по дому, но, пока мы так близко от Испании, пусть каравеллу ведет другой, так оно будет вернее!
— Ты знаешь матроса Санчо Мундо из палубной команды? — спросил Колумб.
— Кто же его не знает, сеньор! Это самый бывалый матрос. Во всяком случае в Могере он искуснее всех!
— Он в твоей вахте или спит с другими внизу?
— Санчо в нашей вахте, а вниз он и не спускается, потому что обычно спит прямо на палубе. Такому все тревоги и опасности нипочем! На сушу ему даже смотреть противно, так что вряд ли он обрадуется, даже если мы увидим те далекие страны, о которых вы говорили.
— Хорошо, пошли сюда Санчо, а я пока сам постою у руля.
Колумб привычной рукой взялся за руль и плавным движением развернул каравеллу так, что она пришла почти к ветру. Удары волн сразу же стали громче и чаще, каравелла сильнее накренилась на левый борт, и мачты заскрипели под натиском вновь наполнившихся парусов.
Санчо явился через несколько минут, позевывая и протирая глаза.
— Становись на руль! — приказал ему Колумб, как только матрос подошел к нему. — И держись строго этого курса! Тот, кто стоял на руле, оказался ненадежным человеком: он поворачивал каравеллу в сторону Испании. Надеюсь, ты такой глупости не сделаешь! Я считаю тебя верным и преданным спутником, друг мой Санчо, и думаю, на тебя можно положиться.
— Сеньор дон адмирал, я слуга королевы и ваш подчиненный, — отозвался Санчо, слегка перекладывая руль из стороны в сторону, чтобы почувствовать, как слушается судно руля: так опытный возница, прежде чем тронуться в путь, разбирает и пробует вожжи. — Я готов исполнить любой ваш приказ!
— Значит, у тебя нет этих дурных предчувствий, недостойных настоящего моряка?
— Во всяком случае, у меня их меньше, чем у священника на молитве или у старухи в церкви. Конечно, и у меня есть сомнения, потому что все мы не без слабостей, но океан меня никогда не страшил — только в плавании я и бываю счастлив, — а что до жены и детей, то раз у меня нет жены, то вряд ли сыщутся и дети!
— Какие же у тебя сомнения? — настаивал Колумб. — Откройся мне, друг, я постараюсь их рассеять.
— Я не сомневаюсь, сеньор, что мы доплывем до Катая или до любой другой страны, какую ваша милость захочет отыскать, и верю, что вы сумеете обвести великого хана вокруг пальца, а при нужде стянуть даже бриллианты с его тюрбана — он ведь неверный и, должно быть, носит тюрбан! Не сомневаюсь я и в богатствах, которые принесут наши открытия, ибо знаю, что вы, сеньор дон адмирал, достаточно искусны, чтобы привести каравеллы до края света, нагрузить их карбункулами, если не хватит алмазов, и вернуться в Испанию.
— Если ты так веришь моей опытности, в чем же твои сомнения? Что тебя тревожит?
— А сомневаюсь я в том, выпадет ли хоть какая-нибудь честь и хоть один драгоценный камешек на долю безвестного бедного моряка Санчо Мундо, у которого даже целых штанов нет и которому почести и деньги гораздо нужнее, чем думает наша добрая королева Изабелла и ее царственный супруг!
— Да, Санчо, теперь я вижу, что у всех людей есть недостатки, а твой недостаток — корыстолюбие. Если у каждого человека имеется цена, то ты о своей никогда не забудешь!
— Сразу видно, что сеньор адмирал недаром странствовал по морям, — ваша милость видит каждого человека насквозь! Я тоже всегда подозревал, что душа у меня корыстолюбивая, а потому охотно принимал всякие угодные ей подношения. Барыш и деньги — лучшее лекарство против корыстолюбия, а что до моей цены, то я изо всех сил старался набить себе цену, чтобы меня не принимали за ничтожного подхалима. Дайте мне побольше денег и всяких подарков, и я тотчас стану бескорыстнее отшельника в пустыне!
— Понимаю, — проговорил Колумб. — Тебя нельзя запугать, но можно купить. Ты, конечно, считаешь, что одна добла слишком малая плата тебе и твоему приятелю-португальцу. Хорошо, Санчо, я буду с тобой говорить твоим языком: вот тебе еще один золотой — это задаток за твою верность мне в продолжение всего плавания.
— Можете без стеснения располагать мной, сеньор дон адмирал, и со стеснением тоже, беда невелика! Отныне у вашей милости нет более бескорыстного друга на всех трех каравеллах. Я только надеюсь, что, когда начнут составлять список награжденных, имя Санчо Мундо займет в нем почетное место в соответствии с его преданностью. А теперь идите спокойно спать, сеньор адмирал: «Санта-Мария» будет держать курс прямо на Катай, насколько позволяет юго-западный ветер!
Колумб последовал совету матроса, однако еще два или три раза просыпался и выходил на палубу, чтобы проследить за погодой и за людьми. Пока у руля стоял Санчо, все шло хорошо, но едва он сменился и вместе со своей вахтой ушел вниз, другие рулевые начали вытворять то же самое, что и первый, отстраненный Колумбом.