Мертвая голова

Хатсон Шон

Он почувствовал приступ боли в груди и зажмурился, стиснув зубы и ожидая облегчения.

Но боль не утихала.

— Черт возьми, — прошипел он сквозь зубы, поднялся и подошел к окну, как будто движение могло утихомирить боль.

Но эффект получился обратный. Он почувствовал, будто кто-то наполнил его легкие металлическими опилками и водит магнитом вверх и вниз.

Боль не утихала.

Он стиснул зубы и открыл маленький шкафчик, где стояло спиртное, взял бутылку водки, открыл ее и выпил прямо из горлышка, удивляясь, что боль после этого слегка

утихла. Он немного подождал и сделал еще несколько глотков. На лбу выступил пот. Он почувствовал слабость и ухватился за оконную раму, чтобы не упасть.

Когда боль немного отпустила, он попробовал сделать осторожный вдох, боясь, что это жуткое ощущение вернется снова. Он стоял у окна, тяжело дыша и стараясь заглушить боль.

Райан сделал еще один глоток, закрыл глаза и опустился на стул у окна. Он сидел с открытым ртом, слизывая с губ слюну и водку. Появилось головокружение. Он убеждал себя, что это из-за спиртного на голодный желудок.

Кого ты обманываешь?

Он вытер рот тыльной стороной ладони и содрогнулся, увидев на ней темное пятно.

Кровь.

В еле освещенном офисе казалось, что она чернильного цвета, ее запах напоминал запах меди.

Райан кашлянул и попробовал определить, появилась ли кровь в слюне. Он вынул из кармана платок, сплюнул в него и увидел на белом кровяной комок. Боль в груди усиливалась. Он поднялся, поставил бутылку водки на место и, спотыкаясь, побрел к туалету.

Он еле успел.

Приступ тошноты свалил его на колени. Его выворачивало наизнанку. Поток жутко пахнувшей непереваренной пищи вперемешку с кровью хлестал в унитаз. Омерзительный запах вызвал новый приступ тошноты. Когда спазмы желудка прекратились, Райан сел на корточки с закрытыми глазами, струйки темной слюны стекали с его губ. Голова кружилась, в груди по-прежнему ощущалась боль.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он поднялся на ноги. Он смыл кровавую смесь в унитазе и зажег свет.

При резком свете лампочки в сто ватт он поглядел на себя в зеркало.

Кожа его была цвета прогорклого молока и блестела, как будто ее натянули прямо на кости. Под глазами были темные круги, а из уголков рта струйкой текла кровь. Он вытер ее полотенцем, висевшим около раковины, пустил холодную воду и сполоснул лицо.

Из шкафчика на стене он вынул бутылочку с аспирином и проглотил две таблетки. Лекарство чуть не вызвало новый приступ тошноты, но он смыл его вкус двумя пригоршнями воды. Он стоял, опершись на раковину, и вглядывался в свои покрасневшие глаза.

Боль в груди не утихала.

Его жалкое отражение обреченно смотрело на него. Он кашлянул и сплюнул кровь в раковину.

— Ах ты, сволочь, — сказал он своему отражению.

Кровь исчезла в сливном отверстии.

— Полная сволочь.

Он подождал несколько минут, потом проглотил еще две таблетки, закрыл шкафчик и вышел из туалета.

Он вошел в офис. Боль немного ослабла.

— Подожди полчаса, — сказал он себе. — Не волнуйся.

Он плюхнулся на стул возле окна, полуприкрыв глаза.

Только полчаса.

И

он пойдет домой.

И вызовет врача?

Ни за что.

Он знает, что болен, но не знает, что именно с ним творится, и не хочет услышать от какого-либо врача, что это такое.

Он просто не желает знать.

Ты сволочь. Законченная сволочь.

Прошло около часа, прежде чем он наконец почувствовал, что в состоянии доехать до дома.

Глава 30

Финли без труда нашел место для парковки «ягуара». Заглушив мотор, он сидел в теплом спокойствии, разглядывая здание на Кавендиш-сквер.

Несколько минут он спокойно сидел за рулем и просто смотрел на это место. Окна были темными, как десятки слепых глаз. На некоторых болтались ставни, другие были заколочены. Место выглядело заброшенным, часть фасада осыпалась, но, несмотря на это, здание производило респектабельное впечатление в сравнении с окружающими его домами. Две каменные колонны поддерживали козырек над лестницей, ведущей к большой входной двери.

Финли пошарил в кармане, достал связку ключей и выбрал тот, что был от массивной главной двери. Он вышел из машины, закрыл ее и направился к главному входу, замедлив шаги при приближении к лестнице.

Он огляделся и, удостоверившись, что поблизости нет прохожих, быстро поднялся по лестнице, вставил ключ в замок, толкнул дверь, и она открылась, скрипнув старыми петлями.

Он вошел и плотно прикрыл дверь. Ему пришлось помахать руками, чтобы разогнать взлетевшие с пола клубы пыли.

Направо и налево от него были закрытые двери. Он стоял там, где раньше находился огромный холл. Из дыр на потолке свисали длинные шнуры — все, что осталось от люстр. Проводка болталась, как внутренности неведомого существа. Пауки наплели паутину в каждом углу. Финли проследил, как ползет по стене особенно огромный паук, он был похож на фурункул.

Перед ним была лестница, покрытая потертым ковром.

Все вокруг говорило о полном запустении. Сырость, несмотря на жару, кралась вверх по стенам. Черные споры пробивались через обои, которые вздулись пузырями и отстали от стен.

Финли начал подниматься по лестнице. Ступеньки заскрипели под его весом. Он коснулся перил, и толстый слой пыли остался у него на ладони. Он потер руку об руку, стряхивая пыль. Трудно было что-либо разглядеть внутри затемненного здания. Только на первом этаже два или три окна остались не заколоченными, и через них просачивался тусклый свет ночи.

Он добрался до первой лестничной площадки и огляделся. Перед ним опять были закрытые двери. На стенах заметны прямоугольники — здесь раньше висели картины. Они были как светлые заплатки на темных обоях. Бумага во многих местах отклеилась и висела клочьями, сухими и ломкими, как кожа прокаженного. Проходя, Финли сорвал кусок обоев со стены, и тот рассыпался у него в руках.

Он продолжал невозмутимо подниматься выше, к следующей лестничной площадке.

Дверь слева была приоткрыта.