Мертвая тишина
Шрифт:
— Маловероятно, что по твоим останкам будет возможно установить причину смерти, но если ты вынудишь меня стрелять, рисковать мы все же не станем, — невозмутимо продолжает мужчина. — Придется состряпать новую легенду. Согласно которой ты еще и напала на моих людей, и невинные поплатились своими жизнями.
— Значит, я либо просто помешанная, либо буйнопомешанная. — Слова даются мне с трудом, и не только из-за покушения Рида. В горле стоит ком невыплаканных слез. Я как будто всю свою жизнь отчаянно пыталась избежать этого ярлыка, но, вопреки всем усилиям, это клеймо, похоже,
Донован задумчиво наклоняет голову из стороны в сторону, затем отзывается:
— Да вроде так и есть. Разве нет? Но я предпочел бы избежать подобного исхода. Возникнет слишком много ненужных вопросов.
Ах, не приведи Господь, моя смерть еще и доставит им хлопот.
Вдруг я наталкиваюсь на что-то спиной и резко останавливаюсь. Бросаю взгляд вверх и вижу лебедку ЛИНА с болтающимся страховочным тросом. Оказывается, я подошла к задней части собственного корабля. Возможно, подсознательно ища укрытия.
Поддерживаю пистолет второй рукой, чтобы он не так дрожал. Уж как пить дать Макс застрелит меня еще до того, как я успею укрыться в ЛИНА. Он не пойдет даже на микроскопический риск, что во время взрыва «Авроры» я уцелею внутри своего анализатора. Сама же я отнюдь не уверена, что смогу уложить его с первого выстрела, прежде чем он откроет ответный огонь. Я практически бессильна что-либо поделать, разве что развернуться спиной к Доновану и попытаться удрать.
Принимаюсь лихорадочно обдумывать этот вариант. Грузовой отсек огромный, и если мне удастся отбежать достаточно далеко и выключить нашлемный фонарь, быть может…
— Ковалик! — раздается вдруг из темноты гортанный вопль, и я так и подскакиваю на месте от неожиданности.
Рид. На мгновение застываю. После отключения MAW у меня в голове прояснилось, однако непохоже, что и Дэрроу вернулся в адекватное состояние. И еще он явно очень близко. Прямо перед входом в грузовой отсек.
Меня охватывает паника. В данный момент от Рида меня закрывает ЛИНА, но, оказавшись внутри, он меня сразу же увидит. И после этого Максу уже не придется заботиться о новой легенде. Достаточно будет отойти в сторонку и наблюдать, как меня убивают. Разумеется, я вооружена, но у Дэрроу преимущество темноты, в которой я свечусь подобно маяку, к тому же мне приходится отвлекаться на Донована.
— Ковалик! — снова ревет Рид. По отсеку уже разносятся его шаркающие шаги.
Взгляд Макса перемещается с меня на шлюзовую камеру.
Ага, значит, не мне одной приходится отвлекаться.
И в этот момент мне приходит в голову мысль — столь же замечательная, сколь и ужасная.
Я ведь все равно умру. Это неизбежно, даже без всяких «практически». Но, быть может, у меня получится сделать нечто большее, чем предоставить «Веруксу» подходящую историю. И даже неподходящую.
Набираю в легкие воздух и ору:
— Я здесь!
Рид нетвердо входит в зал, натыкаясь на все подряд. Под ногами у него хлюпает кровь.
Донован смотрит на меня как на сумасшедшую. А что, сам же меня такой и называл. Он касается ком-импланта и произносит:
— Монтгомери, ожидаемое время прибытия?
Ах да,
Воспользовавшись его отвлечением, я дотягиваюсь до конца страховочного троса и пристегиваю его карабин к одной из подвесок на поясе своего скафандра. Мне остается только уповать, что эта штуковина столь же надежна, как и упрочненные подвески на скафандрах ЛИНА, служащие именно этой цели. Хм, ладно, не совсем этой.
Макс с подозрением смотрит на меня.
— Ты что затеяла?
И в этот момент из-за ЛИНА показывается Рид. Донован в буквальном смысле содрогается от его вида. Мне же разглядывать Дэрроу некогда, поскольку приходится следить за Максом и мостом.
— Это твоих рук дело! — вопит младший следователь предположительно мне, однако его внимание быстро переключается на старшего коллегу. — Хотел моей смерти, Донован? — спрашивает он скорее обиженно, чем рассерженно. В следующую секунду, однако, в его голосе вновь звучит презрение. — Всего лишь потому, что не выдерживал конкуренции. Ничего, я тебе покажу, где раки зимуют! Когда мы вернемся, и мой отец…
Не успеваю я и глазом моргнуть, как Макс стреляет.
От раскатов выстрелов я вся цепенею. Со столь близкого расстояния грохот просто оглушает, и когда оружие смолкает, у меня какое-то время звенит в ушах.
Рид не отшатывается, не оседает, схватившись за рану, как я видела в фильмах. Просто ломается пополам и падает на пол, словно внезапно лишившись опоры. Скорее всего, именно в этом причина и заключается.
Я смотрю в ужасе, в горле застревает крик.
Тем не менее глухой стук падения тела выводит меня из паралича. Макс подходит к своей жертве, словно бы желая убедиться в ее смерти. Сейчас ему определенно не до меня.
Делаю один болезненный вздох, затем второй. Поднимаю пистолет над головой Донована и нажимаю на спусковой крючок. От отдачи оружие подпрыгивает в руке, раз, другой. Пули врезаются в шлюзовой мост.
Какое-то ужасное мгновение ничего не происходит.
Макс машинально пригибается, но быстро понимает, что я промахнулась.
Если бы целилась в него.
Он довольно ухмыляется.
— Я же говорил…
Уплотнитель раскалывается и рушится кусками на стыковой порог «Авроры» и выдвижного моста. Откуда-то раздается частое пиканье тревоги, предупреждающее об аварии.
Донован оглядывается на мост и непонимающе хмурится. Но затем до него доходит, и он снова поворачивается ко мне — глаза округлившиеся, рот раскрыт от паники и ярости.
Однако уже слишком поздно.
Еще один кусок затвердевшего пенного уплотнителя отваливается на пол — и оказывается той самой метафорической последней каплей. Цельность конструкции бесповоротно нарушена.
Остальное довершает космический вакуум. Воздух в отсеке начинает вырываться наружу.
За какую-то долю секунды мост изгибается, и его, словно соломинку, смятую гигантским капризным ребенком, отбрасывает от «Авроры». Лавинная декомпрессия.