Мёртвая жизнь
Шрифт:
– Грац, бросьте, – сморщила недовольную мину Герти, – мы не в том положении, чтобы соблюдать формальности. В конце концов, вы что, не видите, что никому, кроме Люциана, дела нет до ваших планов по установлению контактов с пришельцами? Нет у нас никакого мнения. У меня, во всяком случае, нет. Решите залезть этой штуке в потроха – я согласна. Все равно здесь больше заняться нечем.
– Мы остаемся свободными людьми, несмотря на сложившуюся ситуацию, – вдруг подключился к разговору Клюгштайн. – Или вы согласны выполнить любой приказ?
– Перестаньте,
– Я согласна выполнить то, что мне интересно, – ответила ему планетолог, – а та штука за бортом меня очень занимает.
На несколько секунд в рубке воцарилась тишина. Слышно было лишь пыхтение доктора. Станислав усиленно делал вид, что он спокоен, но ему с трудом удавалось сдерживаться. Еще не прошло и суток, как они потерялись, ужас небытия едва успел лизнуть их души своим холодным языком. А что будет через неделю, месяц? Или люди ко всему привыкают? Возможно, ожидание смерти может тоже надоесть и сделаться однообразным.
– Орешкин и Хартс совершат облет объекта на малом корабле. Возьмите «Таурус», – новому капитану надоели разброд и шатания в команде. Он больше не спрашивал ничьего мнения. Он отдавал приказы. – Лазерным дальномером максимально просканируете поверхность объекта. Вам, Орешкин, задание: составьте алгоритм движения и сканирования, чтобы по полученным данным сформировать модель объекта. Хартс приготовит к полету малый корабль Таурус. Остальные в резерве. Вопросы есть?
– Есть, – это снова был Лившиц.
Внеземелец поднялся на ноги, глаза его горели, он снова был полон решимости.
– Вы что же: собираетесь вот так взять и прощупать лазером всю поверхность объекта?
– Именно так, – подтвердил Грац и отвернулся. Он давал понять Люциану, что разговор окончен и возражения не принимаются.
– И вы уверены, что поверхность этого… сооружения не покрыта высокочувствительными к свету рецепторами?
Судя по всему, Станислава внеземелец достал окончательно. Доктор резко повернулся, едва не потеряв равновесия, сделал шаг вперед и, уперев оттопыренный указательный палец в грудь оппонента, злобно прошипел:
– Я ни в чем не уверен, кроме одного: если вы продолжите свою борьбу за неприкосновенность объекта, не предлагая при этом ничего дельного, я отдам «Зодиаку» распоряжение посадить вас под домашний арест. Будете коротать время в пределах своей каюты!
– Но вы же ни черта не смыслите в установлении контакта с иным разумом! – выкрикнул Лившиц. Его сжатые в кулаки руки мелко дрожали, на лбу снова вздулась синеватая вена. Но теперь это не было истерикой – внеземелец отстаивал свое мнение.
Гертруда переводила взгляд с Граца на Лившица. Трудно было сказать, на чьей она стороне. Возможно, и ни на чьей, скорее всего, ей надоели перепалки этих двоих.
Захар подумал, что ему, в сущности, все равно, кто из них прав. Ему, так же как и Герти, надоели бессмысленные споры. Они находились в глубоком космосе, на окраине Галактики, может быть, даже за ее пределами, отрезанные от дома гигантским газопылевым облаком и немыслимым расстоянием. Нет разницы, как исследовать случайно оказавшийся в этом месте объект, будь он хоть трижды искусственного происхождения, – все равно они не могут вернуться домой и проконсультироваться со всезнайками из Института внеземной жизни. Захар мало верил в идеи Граца по поводу того, что эта космическая глыба сможет помочь им найти путь домой, но делать все равно нечего, а любая работа, любая деятельность, пока она может вызвать хоть какой-то интерес, не даст сойти с ума, слететь с катушек от безделья и обреченности.
На лице Клюгштайна отразилась буря эмоций, бурлящая глубоко внутри. Та нестабильность мимики, что можно было наблюдать, явилась проявлением глубокого замешательства, в которое впал биолог.
– Но, Станислав, Люциан, в сущности, прав. Мы не можем вот так нападать на них, – пробормотал он.
– На кого? – взревел Грац. – Вы уже точно знаете, что в чреве этого космического пупыря обязательно обитают зеленые человечки? Или чего вы еще от него ждете?
– Так, собственно, мы ведь даже не знаем, что оно собой представляет, – неуверенно проговорил Клюгштайн.
– Мы начинаем обследование объекта! – провозгласил Грац, будто выступал с трибуны перед собравшимися поклонниками теорий внеземной жизни. – Это приказ, и за его невыполнение виновные будут наказаны! А если кому-нибудь что-то не нравится, то смею напомнить – все согласились, что теперь я капитан.
Гертруда направилась к выходу из рубки. На пороге она остановилась и, обернувшись, сказала:
– Не забывайте, Станислав, что полномочия мы можем с вас и снять. Большинством голосов.
4. Вылазка
Грац распорядился надеть скафандры, а запрет на радиотрансляции не снимал. Мерное гудение климатической системы и шорох дыхания – единственные звуки внутри скафандра – казались оглушающим грохотом.
«Таурус», подчиняясь плавным движениям руки Захара, лежащей на джойстике ручного управления, медленно скользил по пологой дуге, огибая объект сверху. Прожектор отбрасывал на монолитную поверхность космического скитальца слабый блик света. Разглядеть что-нибудь в полумраке – тем более что до объекта около километра – было невозможно.
Герти ударила перчаткой по рукаву скафандра Захара. Кибертехник наклонился к ней, их шлемы соприкоснулись.
– Начинаем сканирование, – послышался приглушенный голос Герти.
Захар выставил вверх большой палец, бросил джойстик и запустил программу. Легкий гул и вибрация возвестили о начале самостоятельного маневра малого корабля.
«Таурус» выписывал размашистые круги вокруг парящей в пространстве глыбы, шаря острием лазерного луча по ее поверхности. Датчики фиксировали каждый измеренный миллиметр, чтобы потом передать полученные данные «Зодиаку». После их обработки будет готова трехмерная модель объекта. Со всеми выступами и впадинами.