Мёртвая зона
Шрифт:
В определенном смысле Джонни покривил душой. В разговорах Чак смутно намекал на это, но никогда не говорил так открыто, как представил Джонни его отцу. Во всяком случае, сам он этого не озвучивал. Однако Джонни иногда прикасался к нему и получал соответствующие сигналы. Он видел, какие фотографии Чак хранил в бумажнике и как относился к отцу. И есть кое-что, о чем Джонни никогда не скажет этому хорошему, но суховатому человеку, сидящему напротив. Чак боготворил своего отца. За внешней бесшабашностью, очень похожей на уверенность в себе Роджера, скрывался тайный страх Чака не оправдать надежд и не стать сыном,
– Вы уверены, что все обстоит именно так? – спросил Роджер.
– Абсолютно! Но мне не хотелось бы, чтобы Чак когда-нибудь узнал о нашем разговоре. Ведь я поделился его тайнами! И не сомневайтесь, что все это правда!
– Хорошо. Мы с женой и Чаком поговорим о частной подготовительной школе. А пока возьмите. Это – вам. – Роджер вытащил из заднего кармана белый конверт и передал Джонни.
– Что это?
– Откройте и посмотрите.
Джонни распечатал конверт. Там оказался чек на пятьсот долларов.
– Послушайте… я не могу это взять.
– Можете и возьмете. Я обещал вам премию в случае успеха, а свои обещания я выполняю. Перед отъездом вы получите еще один чек.
– Послушайте, мистер Четсворт, я просто…
– Тсс! Послушайте, что я вам скажу, Джонни…
Роджер подался вперед, и на его губах заиграла едва заметная улыбка. И за его вежливостью Джонни вдруг увидел того настоящего человека, благодаря которому появились и этот дом, и огромный участок, и бассейн, и фабрики. И конечно, страх перед чтением у сына, судя по всему, не что иное, как самый обыкновенный истерический невроз.
– Мой опыт свидетельствует о том, что девяносто пять процентов всех людей на Земле – инертная масса, Джонни. Один процент составляют святые, и еще один – полные кретины. Оставшиеся три процента – это люди, у которых слова не расходятся с делом и кто умеет добиваться своего. Я отношусь к этим трем процентам, и вы тоже. Вы заработали эти деньги. У меня на фабриках люди зарабатывают по одиннадцать тысяч долларов в год, если не только валяют дурака. Я понимаю, как все устроено в мире и что им движет. Топливная смесь состоит на десять процентов из высокооктанового компонента и на девяносто – из всякой дешевой дряни. А вы – не дешевка. Поэтому уберите деньги и в следующий раз оценивайте себя дороже.
– Хорошо, – согласился Джонни. – Не скрою, мне есть, на что их потратить.
– Счета за лечение?
Джонни взглянул на Роджера Четсворта, и его глаза сузились.
– Мне все известно о вас, – пояснил Роджер. – Неужели вы думаете, что я доверил бы заниматься с сыном первому встречному?
– Так вы знаете, что…
– Вас считают ясновидящим или кем-то вроде этого. Вы помогли распутать дело в Мэне. По крайней мере если верить газетам. В прошлом январе вы собирались приступить к работе в школе, но совет от вас шарахнулся как от прокаженного, едва ваше имя замелькало в газетах.
– Так вы знали? И давно?
– С самого начала.
– И все равно наняли меня?
– Мне был нужен репетитор.
– Спасибо.
– Я же сказал, что вы недооцениваете себя.
Пока они разговаривали, Уолтер Кронкайт закончил с новостями и перешел к курьезам, которыми иногда завершал выпуск. Например: «человек укусил собаку».
– …в третьем избирательном округе западного Нью-Хэмпшира баллотируется независимый кандидат… – говорил телеведущий.
– Деньги точно придутся кстати, – повторил Джонни. – Это…
– Погодите! Я хочу послушать.
Четсворт подался вперед, сжав ладони коленями и явно предвкушая удовольствие. Джонни повернулся к экрану.
– …Стилсон, – закончил фразу Кронкайт. – Сорокатрехлетний агент по страхованию и продаже недвижимости проводит самую экстравагантную избирательную кампанию семьдесят шестого года, но кандидатам Харрисону Фишеру от республиканцев и Дэвиду Боузу от демократов от этого не легче. По данным опросов, Грег Стилсон опережает их с приличным отрывом. С подробностями – Джордж Герман.
– Кто такой этот Стилсон? – поинтересовался Джонни.
Четсворт рассмеялся.
– Джонни, на него стоит посмотреть! Этот тип совсем бесноватый. Он настырен и безумен, как загнанная в угол крыса. Но похоже, рассудительный и трезвомыслящий электорат третьего округа все-таки отправит его в ноябре в Вашингтон. Если, конечно, раньше тот не грохнется оземь и не забьется в припадке. Чего лично я исключать не стал бы.
На экране появился симпатичный молодой человек в белой сорочке с расстегнутым воротом. Стоя на платформе, украшенной звездно-полосатыми флагами, он обращался к небольшой толпе, собравшейся на парковке у супермаркета. Несмотря на все его усилия заинтересовать слушателей, те явно скучали. За кадром раздался голос Джорджа Германа:
– Это – кандидат от демократов Дэвид Боуз, которого многие считают жертвенным агнцем в третьем избирательном округе Нью-Хэмпшира. Дело в том, что этот округ никогда не голосовал за демократов, даже в 1964 году при триумфальном избрании президентом Линдона Джонсона. Но своим соперником Боуз считал вот этого человека.
Теперь на экране появился представительный мужчина лет шестидесяти пяти. Он выступал на роскошном благотворительном банкете, и ему внимали добродушные, склонные к полноте и запорам бизнесмены, обычно и составляющие провинциальный электорат «Великой старой партии». Внешне оратор удивительно походил на Эдварда Гэрни из Флориды, которого избирали сначала в палату представителей, а потом и в сенат чуть ли не со времен Гражданской войны, правда, Гэрни был стройнее и мужественнее.
– Это – Харрисон Фишер, – представил его Герман. – Последние шестнадцать лет он каждые два года регулярно переизбирался в палату представителей по третьему округу. Фишер – влиятельная политическая фигура, член пяти комитетов. Он возглавляет Комитет палаты представителей по лесным и водным ресурсам. Никто не сомневался, что он легко обойдет юного Дэвида Боуза. Но ни Фишер, ни Боуз не ожидали, что их карты спутает темная лошадка. А вот и она.
Картина на экране сменилась.
– Боже милостивый! – воскликнул Джонни.