Мёртвая зона

Кинг Стивен

Он чувствовал, как внутри растет напряжение.

3

К половине третьего было уже не протолкнуться: люди стояли плечом к плечу. Городские полицейские, усиленные небольшим подкреплением из полиции штата, перекрыли улицы, ведущие в городской парк Тримбулла. Атмосфера все больше напоминала начало рок-концерта. Из динамиков неслись зажигательные мелодии в стиле кантри. По синему небу плыли большие белые облака.

Вдруг люди начали вставать на цыпочки и вытягивать шеи. По толпе пробежал трепет. Джонни тоже привстал, удивляясь, что Стилсон появился раньше времени. Теперь уже слышался мерный рокот приближавшихся мощных мотоциклов. По глазам полоснули солнечные блики,

отраженные сверкающим хромом, и через несколько мгновений на стоянку завернула колонна примерно из десятка мотоциклов. Машины среди них не было. Джонни решил, что прибыл авангард.

Чувство тревожного беспокойства усилилось. Большинство довольно опрятных байкеров были в потертых джинсах и белых рубашках; мотоциклы – в основном навороченные «харлеи» и «БСА» – модифицировали почти до неузнаваемости: изогнутые рули, хромированные накладки, необычной формы обтекатели.

Байкеры заглушили двигатели, слезли с мотоциклов и двинулись к эстраде. Оглянулся только один из них и не спеша обвел толпу взглядом: даже на расстоянии Джонни бросился в глаза бутылочно-зеленый цвет его глаз. Казалось, он пересчитывает присутствующих. Байкер посмотрел налево, где группа городских полицейских стояла возле ограждения детской бейсбольной площадки, и помахал рукой. Один из полицейских демонстративно отвернулся и сплюнул. Его манера держаться походила на некий ритуал, что вызвало у Джонни тревогу. Зеленоглазый байкер не спеша проследовал к эстраде.

Тревога обостряла все чувства, и Джонни охватили ужас и нездоровое возбуждение. Ему казалось, что он находится в центре сюрреалистического полотна, среди кирпичных каминов, паровых машин и деревьев, на сучьях которых висят циферблаты часов. Мотоциклисты походили на статистов из фильма о жизни байкеров, решивших взяться за ум и стать добропорядочными. Из-под линялых, но чистых джинсов выглядывали мотоботы с тупыми носками, украшенные хромированными, зловеще сверкающими на солнце цепочками. Лица почти всех байкеров выражали ленивое добродушие, видимо, скрывающее презрение к студентам Университета Нью-Хэмпшира и к рабочим местных предприятий. Однако их встретили аплодисментами. У каждого байкера было по два политических значка. На одном красовалось изображение желтой строительной каски с зеленой экологической наклейкой, на другом – лозунг: «Стилсон никому не даст спуску!»

У каждого из правого заднего кармана торчал обрубок бильярдного кия.

Джонни взглянул на стоявшего рядом мужчину, который пришел на митинг с женой и ребенком.

– А эти штуки разве разрешены? – спросил он.

– Да кого это волнует? Они же только для виду! – Мужчина рассмеялся и крикнул, продолжая аплодировать: Давай, Грег, покажи им!

Почетный караул из мотоциклистов оцепил эстраду и замер в ожидании.

Аплодисменты постепенно стихли, зато разговоры оживились. Перед горячим блюдом толпа получила закуску, и она пришлась ей по вкусу.

Коричневорубашечники, подумал Джонни, сев на землю. Настоящие фашисты, вот кто они.

И что с того? Может, это к лучшему. Американцы всегда недолюбливали фашистов, и даже такие столпы правых, как Рональд Рейган, старались держаться от них подальше. Причем эта неприязнь никак не была связана с кампаниями «новых левых» и песнями Джоан Баэз. Восемь лет назад фашистские методы чикагской полиции похоронили президентские надежды Хьюберта Хамфри. Опрятная внешность байкеров ничего не меняла: тот факт, что они служат человеку, баллотировавшемуся в палату представителей, свидетельствовал – Стилсон непременно проколется и покажет свое истинное лицо. Все это, пожалуй, могло бы позабавить, если бы не было так ужасно.

И все равно Джонни пожалел, что приехал.

4

Около трех часов воздух сотряс

удар большого барабана, и ноги ощутили вибрацию еще до того, как звук докатился до ушей. Потом вступили другие инструменты, и духовой оркестр заиграл национальный марш «Звезды и полосы навсегда». Самый надежный способ создать праздничное настроение в маленьком городке в погожий летний день.

Толпа вновь приподнялась на цыпочки и повернулась в сторону музыки. Вскоре показался и сам оркестр: впереди вышагивала девушка-капельмейстер в короткой юбке. Она высоко вскидывала коленки, демонстрируя беленькие кожаные сапожки с помпонами. За ней двое прыщавых подростков с подчеркнуто серьезными лицами несли транспарант с надписью «Духовой оркестр Тримбуллской старшей школы», чтобы, не дай Бог, для кого-то сие не осталось тайной. А за ними уже шествовали и сами оркестранты в белоснежных мундирах с латунными пуговицами, сверкая медью труб и обливаясь потом.

Толпа расступилась, освобождая проход оркестру, и зааплодировала. За оркестром ехал белый фургон «форд», на крыше которого, широко расставив ноги, стоял сам кандидат в сдвинутой на затылок каске – загорелый и широко улыбающийся. Он поднес ко рту мегафон и проревел во всю глотку: «Всем привет!»

– Привет, Грег! – отозвалась толпа.

Грег, снова занервничал Джонни. Избиратели с ним уже на ты!

Стилсон с видимой легкостью спрыгнул с крыши фургона. Он был одет так же, как и в теленовостях: в джинсы и рубашку цвета хаки. Он начал пробираться сквозь толпу к эстраде, пожимая руки не только тем, кто стоял рядом, но и тем, кто тянулся через их головы. Толпа завороженно подалась к нему, увлекая Джонни за собой.

Я не стану его касаться! Ни за что на свете!

Вдруг перед Джонни образовалось свободное пространство, он машинально шагнул вперед и очутился в первом ряду. Возле него оказался трубач из оркестра – при желании он мог протянуть руку, дотронуться до трубы и постучать по ней.

Стилсон быстро перебрался сквозь строй музыкантов на другую сторону, чтобы пожать руки там, и Джонни видел только верхушку его желтой каски. Он испытал облегчение. Слава Богу! Их пути разошлись. Подобно фарисею из известной притчи, тот предпочел уйти в сторону. И отлично! Просто замечательно! Когда Стилсон доберется до эстрады, Джонни соберет свои вещи и тихо исчезнет. Хорошего понемножку.

Байкеры расчищали проход, сдерживая толпу и не позволяя ей поглотить кандидата. Дубинки из обрезанных киев по-прежнему находились в задних карманах, но лица их владельцев выражали настороженность и готовность к любым неожиданностям. Джонни не понимал, от какой опасности они хотели уберечь кандидата – разве что кто-то запустит в него пирожным, – но впервые за все время на лицах байкеров был написан живой интерес.

А затем и правда что-то произошло, но Джонни так и не понял, что именно. К желтой каске потянулась женская рука – наверное, чтобы дотронуться до нее «на счастье», – и один из подручных Стилсона тут же нырнул в толпу. Послышался испуганный женский крик, и рука мгновенно исчезла. Но все это происходило по ту сторону от оркестра, и разобрать конкретно, что там случилось, было невозможно.

Стоял такой невообразимый шум, что Джонни снова вспомнил о рок-концертах, где ему случалось бывать. Если бы Элвис Пресли или Пол Маккартни вдруг решили пожать фанатам руки, творилось бы то же самое.

Кругом нараспев скандировали: «Грег… Грег… Грег…»

Мужчина, явившийся со всей семьей, посадил сына на плечи, чтобы тому было лучше видно. Молодой человек с большим шрамом от ожога на щеке размахивал плакатом: «Живи свободно иль умри, нам с Грегом точно по пути!»

Удивительно красивая девушка лет восемнадцати размахивала арбузным ломтем – по ее загорелой руке стекала струйка розового сока. Толпа неистовствовала и гудела, как высоковольтные провода под напряжением.