Мертвая зона
Шрифт:
— Герой, да? — Вик поглядела на него оценивающе, чуть склонив голову на бок. — Думаешь, крокодила съел — и можно гулять по Африке, открывая двери ногами?
— Да не ел я его!
— Ну, убил, и на том спасибо. Сам убил хотя бы?.. Наверняка по-дурацки, случайно. А теперь из-за своего упрямства ты всех убьешь в аэропорту, идиот. А потом ООН разбомбит город. Это то, о чем мечтает АТР, верно? Хочешь сыграть им на руку?
— Не драматизируй, пожалуйста. Неужели «Топоры» рискнут напасть на мальтийцев, да еще без санкции Бабы? «Топоры» — системная часть Абуджи, самая цивилизованная,
— Это логика белого человека, забудь, она не работает в Абудже, — Вик помотала головой. — Ты не знаешь, чего хотят местные, а узнал бы — опять блевал бы. От изумления. А Орден... Чтобы понимать его значение, надо жить на связи с большим миром. Абуджа два года сама по себе. Люди тут впали в блаженное первобытное состояние и все забыли. И Муделе не исключение. Ему семьдесят лет, у него в голове каша из европейского образования и нигерийского менталитета, приправленная мифами йоруба. Он теоретически добрый, но практически убийца. Я по-твоему страшная фаталистка, да? Расслабься, страшный фаталист здесь один — Муделе Баба. Бойся его. Он непредсказуем. Как и все черные с их дикими заморочками. Не бойся Йобы, она-то предсказуема, славная моя девочка. В Абудже не роботы, а люди страшные! А роботы у меня хорошие...
— Майк... — вспомнил Леха. — Обещал, что я увижу Йобу.
— Конечно увидишь. Думаю, ты не увидишь Майка...
— Он хотя бы жив? — перебил Леха.
— Тебе его жалко? — Вик прищурилась. — Тебе, что, всех жалко? Откуда ты взялся такой?
— Из Москвы. Нет, не жалко, я думаю, он... нас с тобой не пожалел бы.
— Во-от, — протянула Вик. — Начинаешь понимать, добренький мальчик. В Абудже добрых нет. Все злые. И я злая. Сюда приезжают, чтобы творить зло, даже когда прикидываются, будто хотят творить добро. Любой, кто собрался в Абуджу, заранее по умолчанию проклят! И ты тоже здесь испортишься.
— Подбрось до аэропорта, — повторил Леха, взвешивая в руке свой рюкзак. — Пока я не испортился.
— Не успеешь. Скоро все кончится.
— Вик, я тебя очень прошу.
— Да пожалуйста.
Она повернулась и вышла так резко, что Леха не сразу поверил в это. Только что уговаривал — и вдруг уговорил. Или ей стало все равно. Или было все равно с самого начала, просто хотелось поболтать. Да кто ее знает.
Леха быстро огляделся — не забыл ли чего, — и, спотыкаясь, поспешил следом. Он еще недостаточно твердо стоял на ногах. Переоценил себя и недооценил местную выпивку.
На улице оказалось довольно светло: луна пробивалась сквозь пыльное небо. И довольно людно: вокруг «Мерседеса» стояли, лениво жуя, вооруженные парни в беретах; рядом приткнулись два пикапа с пулеметами в кузовах и большой черный джип. То ли парадный эскорт Великой Матери, то ли ее личный конвой; сторожа на калитке золотой клетки.
Вик что-то сказала охране, та засуетилась, разбежалась по машинам, один пикап сразу выкатился за ограду, другой врубил на крыше «люстру», залив двор молочно-белым сиянием. Леха подозревал, что сейчас его прокатят с ветерком, но, увидев, как за руль «Мерседеса» садится Вик, невольно ойкнул. А потом усмехнулся. Поздно волноваться, когда угодил в дурдом.
Саму поездку он почти не запомнил; осталось только ощущение полета в бездну верхом на шаровой молнии. Кортеж врубил прожекторы и помчался внутри огромного полыхающего кокона, ядром которого был «Мерседес», залитый светом «люстры» с пикапа сопровождения. Как объяснила Вик: «Чтобы местные придурки видели, кто едет, и не делали глупостей».
— Тебе-то хоть что-нибудь видно?
Машина, оберегая глаза водителя, поляризовала стекла, включая лобовое, и пейзаж снаружи едва угадывался.
— А я — по приборам!
— Я бы поставил на автоплот, — буркнул Леха.
— Тебе никогда не говорили, что ты невыносимо скучный тип?
Леха нервно зевнул.
— Нет, кто-то говорил, что я должен передать сообщение Элис.
— Ах, она у нас — Элис... Уси-пуси...
— Да не нравится она мне! — воскликнул Леха. — А ей вообще Пасечник нравится! Ой!
«Мерседес» заложил дугу, Леху размазало по двери, в окне мелькнул пикап и остался позади. Обиженно вякнул клаксоном вслед.
— Трудно им со мной, — сказала Вик. — На прямой еще туда-сюда, а в поворотах совсем не могут. Иногда даже кувыркаются... А что за фигня — пас... пасе... Что за фигня, короче? Ну, которая нравится твоей уси-пуси-Элис?
— Это фамилия, — сказал Леха. — Начальника моей группы так зовут, Марвин Пасечник.
— Понятно. Любовный треугольник. Она нравится тебе, он нравится ей...
— Да нет же!!! — рявкнул Леха в полный голос.
— Ты чего так разволновался? — спросила Вик небрежно. — Все в порядке. Видишь — едем. Захотел ехать — и поехали... Исполняем любой твой каприз. Если захочешь пить или есть... Кстати, ты поел?! Ага, молодец. А я тебе нравлюсь?
Лехе понадобилась секунда-другая, чтобы врубиться в перемену темы. Никак он не мог привыкнуть к смысловым прыжкам и непоследовательности Вик. Справедливости ради, в этом крылось свое очарование. Интересно, при жизни Виктория Ройс изъяснялась так же?
«Хочешь есть? Хочешь пить? Хочешь секс? Я — твоя техподдержка!» — вспомнил он, и сразу защемило сердце, так, что едва не схватился за грудь.
При жизни Виктория Ройс была наверное чертовски привлекательна.
И типаж у нее перекликается с Рамоной...
— Ты же не хочешь нравиться, — сказал он.
— А могла бы? Тебе?
— Если бы включила автопилот.
Она не глядя врезала ему наотмашь тыльной стороной ладони. Это наверное должно было означать пощечину, но Вик попала Лехе в скулу, ушибла руку и взвизгнула.
Повезло, что она не носит колец, — подумал Леха.
В машине повисло тягостное молчание. «Мерседес» немного сбавил, пикапы снова заняли положенные места, и почти сразу кортеж начал тормозить. Приехали.
Впереди поперек дороги стоял знакомый бэтээр нигерийской армии, за ним угадывался забор и вдалеке — строения аэропорта. Рядом застыл, как изваяние, бронированный мальтиец с пулеметом наперевес. Военных Леха не разглядел. Трудно заметить черных парней ночью, если они того не хотят. Расползлись небось по канавам, а транспортер взяли на дистанционное управление.