Мёртвая зыбь
Шрифт:
Дальше Николай Николаевич выразился в том духе, что он не предрекает будущего строя, но уверен, что строй будет монархическим.
Тут я решил, что называется, резать правду-матку:
— Ваше высочество, раболепства и низкопоклонства вы от меня не ждите. Буду говорить резко и грубо всю правду. Вы являетесь для нас колоссальным козырем, но этот козырь — последний, его надо беречь, заменить его нечем, и потому нельзя рисковать. Есть опасность преждевременного выступления со стороны эмигрантов…
Говорю и вижу: Хольмсен сидит словно на
— Никто меня не уговорит выступить преждевременно. Я буду ждать зова всей России, ваше обращение оттуда — первое. Если вся Россия, тогда, конечно…
«Ну, — думаю, — не скоро ты дождёшься „всей России“, — и решился „топить“ Маркова:
— Николай Евгеньевич требует от меня, чтобы я назначил срок выступления, настаивает на признании Дмитрия Павловича вашим заместителем.
«Длинный» обозлился:
— Опять этот старик, как дятел, долбит своё! Все равно не послушаюсь. Никого из родственников с собой не возьму. У нас на семейном совете решено, чтобы все члены семьи сидели смирно и вели себя прилично. Дмитрий Павлович? Бабник! Какой он царь! Сын Петра Николаевича — Роман Петрович? У него голос писклявый. Разве он годится в цари? А Кирилл Владимирович? Никто его не принимает всерьёз. Затея его окончательно провалилась. К тому же у него тик, с тех пор как тонул. Хорош царь — гримасничает и дёргается, как паяц.
Я доложил свой план, возражал против необдуманных восстаний и бунтов на окраинах, чтобы сберечь наши силы до решительного часа.
— Отлично. Но на армию Врангеля не надейтесь. У вас свои силы. У вас — фронт, у нас — тыл. Нужно сговориться с иностранными державами и с финансистами. Для этих переговоров хорош Коковцов.
Перехожу к главному.
— Управлять Россией должны те, кто прожил там тяжёлые годы. Мы сами не претендуем на посты, мы образуем партию, которой будет руководить монарх и Политический совет партии.
— Согласен. Такая партия нужна. Без решения совета вашей партии — ни шагу.
Заговорили о внешней политике. Принесли географические карты.
Все лимитрофы упразднить, кроме Польши, но в отношении её — только неясные обещания, чтобы потом можно было отказаться.
Снова разговор о Маркове и его лозунге «За веру, царя и отечество».
— Пока не подходит. Лучше «Законность и порядок». Точка. Нужны обращения ко мне с мест. Меня глубоко тронул верноподданнический адрес. Это нужно для переговоров с иностранными правительствами и финансистами для займов.
— Не найдёт ли ваше высочество возможным выпустить воззвание от вашего имени?
— Пожалуй. Выпустим своевременно. Но текст предварительно покажете мне.
Аудиенция продолжалась три часа».
Арапов с нетерпением ожидал возвращения Якушева. Выслушав рассказ о свидании, сказал:
— Старик одряхлел, инертен, окружён интриганами. В Кирилле мы тоже разочарованы. Нет царя, да и только!
И с горя напился в «Кавказском погребке»
В Париже Якушев заключил соглашение между «Трестом» и ОРА, между внешними и внутренними торговыми группами, как эти две организации условно назывались. Вся переписка должна была идти через Хольмсена. Представителем «Треста» в Париже назначался молодой князь Ширинский-Шихматов, в Берлине, на Потсдамерштрассе, 27, обосновался другой представитель «Треста» — Арапов.
Якушев вернулся в Москву.
Подводя итоги своей поездки, он не обольщался, но все же считал, что основная задача выполнена: «Тресту» удалось проникнуть в Высший монархический совет, завязать сношения с Врангелем и, наконец, добиться аудиенции у Николая Николаевича.
Подробности поездки обсуждались с Артузовым, Пилляром и Старовым. О результатах её Артузов докладывал Дзержинскому. Он нашёл, что Якушев действовал умно и вполне оправдал доверие. Дзержинский ещё раз обратил внимание на необходимость помощи Якушеву в военных делах. «Тресту» нужен опытный специалист — начальник штаба.
— Это должна быть фигура авторитетная, чтобы ей доверяли монархисты, — сказал Артузов.
— Что вы думаете о товарище Потапове? — спросил Дзержинский.
— О Николае Михайловиче?
— Да. Он вполне подходит. Для белых это фигура импозантная — генерал-лейтенант, генштабист. Поговорите с ним. Словом — действуйте, решайте сами, как было с Бирком. Оправдывает он наше доверие?
— Вполне.
— Вот и хорошо. До свидания.
Позвонил телефон, и, уже закрывая за собой дверь, Артузов услышал голос Дзержинского:
— Относительно заказов локомотивов в Швеции моё мнение…
27
— Пока все идёт хорошо, — сказал Артузов Якушеву, — но представьте, эмигранты пожелают послать сюда ревизоров… Ведь хотели же они послать своего представителя на мнимый съезд членов «Треста».
— Я это предвидел и предупредил, чтобы без нашего разрешения никого в Россию не посылали. «Трест» за их безопасность не отвечает. А по поводу посылки на съезд их делегата было сказано, что наше приглашение три недели провалялось в канцелярии Высшего монархического совета на Лютцовштрассе и попало к Маркову после того, как представители с мест разъехались. Вот, мол, какие промахи мешают нашей многотрудной работе, вызывают боль и разочарование.
Якушев привёз письмо великого князя Дмитрия Павловича, адресованное «Тресту», и огласил его в Политическом совете и на Болоте специально собравшейся «пятёрке».
«Передайте единомышленникам, что я душой с ними, — писал Дмитрий Павлович — …праздничный колокольный трезвон возвестит, что настал великий час…»
Аудиенция у Николая Николаевича и обещание денег «Тресту» подняли авторитет Якушева среди монархистов — членов МОЦР. Ртищев настаивал на его поездке в Петроград, там, по его словам, образовались сильные группы во главе с «весьма достойными людьми».