Мертвая

Демина Карина

Диттер спустился и медленно направился вдоль Вешняковой улочки. И вела она, к слову, отнюдь не к моему особняку. Жандармы несколько мгновений стояли, наблюдая за инквизитором, но дождь застучал веселее, фонарь мигнул и это было воспринято аки высшее знамение. И жандармы ушли.А я двинулась по следу, стараясь держаться в тени : мало ли кто ещё мог наблюдать за Диттером.Вешняковая сменилась Подольской стороной.Здесь селились честные бюргеры, которые ценили покой, уют и стабильный доход. А потому весьма часто переделывали милые свои особнячки под магазины. И свет фонарей

отражался в темных витринах…в пять утра откроются булочные.Чуть позже зазвенит колокольчик молочника, который будет останавливаться перед каждой дверью, собирая дань из пустых бутылей и монет. Здесь их оставляли так, прикрывая лишь легким флером отпугивающего заклятья.

Блестели лужи на мостовой.И дыхание Диттера тревожило ночную тишину.

– И долго ты прятаться собираешься?
– поинтересовался он, останавливаясь перед кофейней герра Лютера. Дождь гремел о навес, но на белые кружевные стулья не упало ни капли. Завтра поутру Мадлен и Маргарита протрут столики, сменят цветы в вазочках, постелют свежие салфетки…

…какая-то настолько другая жизнь, что становится страшно.

– Недолго, – я вышла.

– Вымокла, - Диттер устало покачал головой. – И зачем? Я все равно тебе все расскажу…

– Нужно было. И да. Расскажешь. Но позже…

Волосы влажные.А лицо белое. Глаза вон глубоко запали и мерещится в них тоска… нам бы сесть вот под этот полосатый навес, с которого стекали струйки дождя. Заказать черный кофе, фирменный, с перцем и патокой, а к нему – пышные рогалики из слоеного теста… нам бы сидеть и говорить о пустяках.Или не говорить вовсе.Почему-то мне кажется, что с моим дознавателем удобно будет молчать.А теперь мне нужно рассказать ему о…Я сглотнула.И протянула руку.Позже. Я приведу его сюда. Мы пройдемся и остановимся, чтобы полюбоваться розами фрау Книхтер… перекинемся парой слов со старым Мартином, который предложит выбрать одну из двух тысяч сигар, возможно, заглянем в сувенирную лавку и уж точно выпьем кофе.

…когда-нибудь.

А пока нас ждал мертвый дом, и нетерпение его было вполне оправданным.

Я осталась ждать Диттера внизу.Не потому, что мне было противно подниматься. Хотя да… противно было. Еще мерзко. И память моя отказывалась стирать детали увиденного. Напротив, пожелай я, достаточно закрыть глаза и представить…не хочу.Я просто посижу на грязных ступеньках, посмотрю на крыс и подумаю.

…почему дом бросили? А его явно бросили… мертвецы в нем и прежде случались, но их убирали. Это было частью игры. Тогда что изменилось?

Соня? Сомневаюсь, что это первый, скажем так, несчастный случай…

…тогда что?

Богиня? Или… я? Я ведь ощутила зов и… и нашла это место. Однако, не получилось ли так, что хозяева места, скажем так, были потревожены… они убрали тело Сони, отправив ко мне полицию.Возможно?Вполне.

Во-первых, Соня – не тот человек, который может позволить себе исчезнуть. Расследование… даже если они купили полицию,то отец Сони достаточно состоятелен, чтобы провести собственное, если результаты официального его не удовлетворят.

А как далеко оно может зайти, что обнаружить…

Нет, им нужна была готовая кандидатура злодея.А я… чем не вариант? В таком случае получается, что… моего появления здесь не ждали.Я принюхалась и встала… а запах керосина – это что-то новое… и резкий такой… то есть, меня увидели и исчезли, чтобы вернуться для зачистки чуть позже.

Двор.Крысы.И нищий, который возится у забора.

– И что ты тут делаешь? – поинтересовалась я и заткнулась, поймав черный шар проклятья. Нищий же, отшвырнув канистру, бросился прочь. Что, впрочем, не помешало его кинуть активирующее заклятье. Пламя вспыхнуло и опало.

И расползлось по двору, вяло пожирая мусор.По прочерченной дорожке оно подобралось почти к самому подъезду, но тут же присело, отступило.Хорошо.И плохо.Я бы догнала человека. Я бы… нашла его, если бы не проклятье. Оно впилось в мою плоть тысячей игл,и клянусь, я остро ощущала каждую.И было больно.А еще темные нити стремительно расползались, разрушая мою мертвую, но, как оказалось, вполне уязвимую плоть.

Дышать.И попытаться выдрать этот черный шар.Я ведь ощущаю его.Я… сумею.Взять.Ухватить его, скользкое, сопротивляющееся, пальцами. Потянуть, отрешаясь от мерзковатого ощущения, что вместе с ним я вытягиваю все свои внутренности.Нити оборвать.

– Сиди, – Диттер подхватил меня.
– И постарайся не шевелиться.

В ладони его вспыхнул белый свет.

– Не уверен, но подозреваю, что будет больно.

И проклятье, он не ошибся… было действительно больно.

лава 21

…песок.Много песка.Белый, искристый, он норовит просочиться сквозь пальцы и мой замок рассыпается от малейшего движения ветра.

– …ты понимаешь, насколько это опасно?
– матушкин голос доносится издали.

Я не вижу ее.Розы в этом году на диво разpослись. Колючие ветви их распластались над травой,и темно-багряные бутоны грелись на солнце.

…откуда в саду песок?И помнится, в те годы я уже была слишком взрослой, чтобы копаться в песочнице. Но… память, она такая, вечно все путает.Песок переливается всеми цветами радуги.

– Ты все преувеличиваешь. Мы об этом уже говорили.

Щелкают садовые ножницы, колючие побеги падают на траву. Дрожит марево. И перья на матушкиной шляпке.

– Говорили, - матушка спокойна. Она всегда спокойна, даже когда гневается, а сейчас я остро ощущаю вихри ее силы.

– Все будет хорошо. Это просто нервы, – обещает он, а матушка кивает, перенося свой гнев на розы. Над кустами поднимаются бабочки, их вдруг становится как-то слишком много…

…а песок превращается в воронку.Только я не боюсь пустоты.

…а вот ночь – это страшно.Пустой коридор. Темнота. Пол холодный. Надо бы вернуться в постель, но за окном дождь и молния сверкает. Молний я не боюсь, а вот гром – дело другое. От грома сердце вздрагивает и пускается вскачь. Я знаю, что бояться совершенно нечего, однако знание не помогает справиться со страхом.