Мертвецкая
Шрифт:
— Я хотел, чтобы Дженнингс понял, что мы верим сведениям, которые он сообщает в своих письмах. Нам следовало позаботиться о его безопасности в тот момент, как мы вошли. Я пытался убедить в этом Маккормика, но он был по уши занят поимкой Реджио и Клири. Просто не думал, что все может обернуться так плохо.
— Что случилось с Дженнингсом?
— Кеннелли и этот другой бандит насели на него. Они знали, что ему назначили двоих рабочих, которые выполняли за него всю грязную работу, но на самом деле доверил ли он одному из них закопать камни, мой друг не сказал. — Старик покачал головой. — Наверное, он вообще
— А бриллианты?
— Мои детективы довольно быстро схватили этих негодяев. Не забывайте, в тот момент никто не знал, что к Дженнингсу ворвались и потребовали драгоценности. Такова история, гораздо позже рассказанная другими заключенными. Обоих тщательно обыскали — мы искали контрабанду, наркотики, мелкие предметы, которые можно спрятать. Никаких драгоценных камней, сынок.
— Остров обыскали?
— К тому времени, как выплыли все эти истории, тюрьму уже давно забросили, а каменоломни вычерпали. Остров прочесали, и если вам интересно мое мнение, дураки будут прочесывать его годы спустя после моей смерти. Конечно, если бы у меня не было этой истории, ко мне больше не пришел бы ни один посетитель. Вот почему приезжает Лола. — Локхарт поднял левую руку и, прищурившись, взглянул на часы. — Что-то она запаздывает.
— Лола искала бриллианты Дженнингса?
— Может, Лола считает меня глупым и выжившим из ума, но если она думает, что есть иная причина ее посещений, она ошибается. Она прочитала все мои дневники. Полагаю, она ищет подсказки, о которых я будто бы позабыл. Она знает больше о моих подружках и мошенниках, которых я представлял за свою практику, чем о закопанном сокровище. — Он улыбнулся во весь рот. — Но если это заставляет ее возвращаться сюда и беседовать со мной, что ж, пускай. Я расскажу все, что знаю. Черт, я держал ответ перед более важными шишками, чем Лола.
— Что вы имеете в виду?
— Сам старина Маккормик вызвал меня на ковер. Это случилось через много лет после рейда. По его мнению, я жил слишком шикарно. К тому же до него тоже дошли слухи. Посмотрел мне в глаза и спросил, заплатил ли мне Дженнингс до рейда и знал ли я, где находился его тайник. Даже мэр однажды вечером купил мне выпить. Фиорелло Ла Гуардия. Это было в «Клубе 21». Я должен знать про бриллианты, сказал он. Его интересовало, считаю ли я, что они спрятаны на острове.
— А что сделал?..
— Да, сын Дженнингса. Он собирался в Европу воевать. Шла Вторая мировая война. Я называю его сыном Дженнингса, но наверняка я знаю только, что его мать — Ариана. Сложно сказать, когда эта потаскушка наставила рога Фриленду: до рождения ребенка или после. Мальчишка промотал большую часть отцовских денег и считал, что бриллианты тоже причитаются ему. Его мучило не только любопытство. Он обвинил меня в краже чертовых камушков с трупа моего друга. Как он на меня злился! Но это ни к чему не привело. После
— А вы сами никогда не искали бриллианты?
— Я был на острове только однажды, в день рейда. У меня не было причин возвращаться.
— Лола говорила с вами о мертвецкой?
Старик резко повернул голову и взглянул на меня:
— А вы точно должны быть с ней хорошими друзьями. Что это? Где это? Разрази меня гром, если я слышал это слово до того, как она села у моих ног. Оно мне ничего не говорит, барышня.
— Можно мы как-нибудь еще раз заедем побеседовать с вами, мистер Локхарт? — Майк поднялся и положил руку на плечо старика, чтобы тот не вставал вместе с нами.
— Конечно, конечно, пожалуйста. Приходите на вечеринку на следующей неделе. Скип устраивает маленький праздник дома. — Его глаза прояснились, и он смотрел на меня снизу вверх. — Вы принесете мне немного лакрицы, да? А вы, барышня, передадите мои наилучшие пожелания мистеру Хогану?
Фрэнк Хоган был одним из величайших американских прокуроров, занимавших эту должность еще до Боба Моргентау и Пола Баттальи. Он умер в 1974 году, прослужив окружным прокурором Манхэттена двадцать восемь лет. Я снова подумала, сколько из того, что говорил нам Орлин Локхарт, было правдой, а сколько — затерялось в лабиринтах прошлого. Возможно, мне удастся раздобыть несколько газетных статей с микрофишей в Нью-Йоркской публичной библиотеке и подробно изучить историю Фриленда Дженнингса и тюремного рейда.
Мы вернулись на кухню, где профессор работал за ноутбуком. Когда мы вошли, он оторвал взгляд от монитора и сказал:
— Спасибо, что выслушали деда. Благодаря вам, у меня появилось два часа, и я успел поработать.
Чэпмен был раздражен.
— Когда я спросил вас, называли ли вы мисс Дакоту золотоискателем, вы стали морочить мне голову. Вы знали, что она приставала к старику с закопанными драгоценностями. По-моему, это очевидно. Или вы будете утверждать, что не участвовали в ее бриллиантовых раскопках?
Скип Локхарт поднялся и очутился с Майком лицом к лицу.
— Послушайте, половина из того, что наговорил мой дед, — чепуха, которую он сам придумал, я уверен. Ему нравится, когда его слушают, и, откровенно говоря, это здорово надоело нашей семье.
— Но ведь в первую очередь именно из-за его истории вы заинтересовались проектом «Блэкуэллс».
— Конечно. Но на интеллектуальном уровне. Рейд был на самом деле. Условия в тюрьме, которые он, вероятно, описывал вам, в целом соответствуют действительности. Я все это изучал. Но мой дед знает о пропавших бриллиантах не больше вашего.
— За исключением того, что в день рейда он своими глазами видел два драгоценных камня. Это придает его истории некую убедительность, вам не кажется? Когда вы вернетесь в город?
— В следующий четверг, второго января.
— Ждите меня. Рано и часто. Кстати, я захочу просмотреть отчеты о ваших поездках на остров с Лолой Дакотой и вообще всем, что связано с проектом. Лучше подготовьте их заранее. Да, и список студентов, работавших с вами обоими.
Когда я выходила на улицу, на ходу застегивая пальто, у меня завибрировал пейджер. Первый раз я вздрогнула от холода, второй — когда узнала домашний номер Пэта Маккинни. Я открыла дверцу машины и взяла сотовый.