Мертвые сраму не имут

Болгарин Игорь Яковлевич

– Ну, где мы? – спросил Атанас.

– Пока не понять! – ответил Коста, но вдруг почувствовал нечто странное. Даже когда не дробился о борт шхуны водяной вал, на его голову, на лицо падали тяжелые капли воды. Он слизнул с губ влагу и почувствовал ее пресный вкус.

Он поднял голову. Тяжелые частые капли омывали его лицо. Открыв рот, он поймал несколько капель. Сомнения развеялись: это был дождь. Нет, не дождь – ливень! Густой летний ливень, предвещающий конец жестокой бури – «Боры».

– Атанас!

Ливень! – изо всех сил закричал Коста. – Ты слышишь, Атанас? Ли-и-вень!

Прошло еще какое-то время. Водяные валы в море все еще были высокие, крутые. Но их уже не украшали белопенные барашки. Море медленно успокаивалось.

– Там, слева, я видел какие-то огни, – сказал Атанас. – Может, Констанца?

– Нас так несло! – отозвался Коста. – Думаю, проскочили. Может, Монстырище?.. Погоди! Счас! – он выждал, когда сверкнула очередная молния. – Слышь, Атанас! Вроде как элеватор!

– Мангалийский, что ли?

– Другого я тут не знаю. Версты три не дотянем.

– Чему ты радуешься! Мангалия – это ж Румыния.

– Радуюсь, что живы остались.

– Я не сомневался, – сказал Атанас. – Теперь, смотри, тут где-то должна быть заводь.

Какое-то время они двигались в кромешной темноте. А потом подряд полыхнули три молнии.

– Коста! – окликнул помощника Атанас. – Когда пристанем к берегу, перво-наперво купи себе очки!

– Это зачем еще?

– Элеватор от маяка отличить не можешь!

– Какого еще маяка? Какого маяка? – обиделся на упрек Коста.

– Нашего, Калиакринского!

Снова еще раз полыхнула молния.

– Коста! А и правда, наш маяк! Калиакринский. Это что ж получается? Нас чуть ли не курьерским поездом «Бора» несла. Мимо всей Румынии – курьерским!

– Это, Коста, получается, что мы дома. И ты был прав: возле маяка нас прямо на скалы кинет.

– Я и говорю: вместе до аптекаря сходим, – в отместку на упрек Атанаса сказал Коста.

– Мне-то с чего вдруг? – насупился Атанас.

– Чтоб новую память тебе вставил. До дома мы без парусов не дотянем – версты три, не меньше. И скалы мы без парусов не обойдем.

– Ну, и что ты предлагаешь?

– Предлагаю тебе заводь вспомнить. В ней и фелюгу на ход поставим.

Светало. Постепенно стал хорошо вырисовываться берег. Фелюга тихо плыла мимо скал. Коста, стоя на носу, отталкивался от больших скользких глыб.

– Вон она, заводь! – указал Коста Атанасу и, вставив весло в расщелину между двух каменных глыб, остановил фелюгу. Стали вместе наблюдать, как бурлит вода у входа в небольшую заводь.

– Волна мелкая, через гирло не перекинет, – покачал головой Атанас.

– Девятая – перекинет.

– Если не перекинет, фелюгу погубим. Переломит, – пыхнул дымом Атанас. – Ну, шут с тобой. Рискнем!

Они подвели фелюгу поближе к гирлу.

Коста вновь веслом придерживал ее. Вновь постояли, присматриваясь к волнам.

– Заметил? Девятая хорошо вошла, – сказал Коста.

– Без груза, понятное дело.

– А ты правее забирай. Чтоб она всем днищем на волну легла.

– Кого ты учишь, сопляк! Я тут дольше плаваю, чем ты по земле ходишь.

Они снова стали считать волны:… третья, четвертая…

– Режь волну! – скомандовал Атанас. – На восьмой круто, изо всей силы, выворачивай. Она в аккурат всем днищем на девятую ляжет!

И фелюга точно легла на девятую волну, волна подхватила ее и как щепку увлекла с собой. Какое-то время она несла ее на гребне. Казалось, еще мгновение, и она с силой швырнет ее на усеянный камнями берег. Но произошло нечто странное: волна прогнулась, горло заводи стало ненасытно всасывать в себя воду. Фелюгу развернуло, обо что-то тяжело ударило и вбросило в узкую длинную бухточку.

По инерции, приданной ей умирающей волной, фелюга проплыла в дальний ее конец, прошелестела днищем о песок и едва не уткнулась носом в скалы.

Только теперь все как-то оживились, повеселели. Коста стал вычерпывать из фелюги воду. Леня нашел какой-то черпак и принялся ему помогать.

– Как себя чувствует мадам? – спросил Кольцов у рядом оказавшейся Елизаветы Михайловны.

– Сказать, что это ужасно, – ничего не сказать. Я уже попрощалась с жизнью и жалела лишь о том, что Леня проживет такую короткую и даже не встретится с отцом. Не знаете, нет ли у них какой-нибудь аптечки? У меня разыгралась мигрень.

– Боюсь, если даже она у них есть, они сейчас не сумеют ее найти, – Кольцов обернулся к Атанасу: – Капитан! Пассажирам можно покинуть борт корабля?

– Можно. Мы дома! – ответил Атанас, вглядываясь в даль, где на высоком пригорке рядом с похожим на свечу маяком стоял большой каменный дом. Но во дворе он не заметил никакого движения и поэтому разочарованно добавил: – Почти дома.

Кольцов спрыгнул в воду и протянул руки Елизавете Михайловне:

– Позвольте, я вам помогу. Вашу руку!

Она испуганно подала ему руку. Кольцов потянул ее на себя. Подхватив женщину на руки, он понес ее на берег. Леонид последовал примеру Кольцова и тоже, не снимая сандалии, прыгнул в воду. Пошел к берегу рядом с несущим Елизавету Михайловну Кольцовым.

Атанас и Коста ходили по фелюге, определяя убытки, нанесенные «Борой».

Коста тоже, как и Атанас, время от времени поглядывал на пригорок. Он первым увидел процессию, покинувшую дом и спускающуюся по узкой дороге в долину. Несколько мальчишек толкали двухколесную тачку с высокими колесами. Следом за тачкой шли мужчины и женщины, молодые и пожилые, и еще дети и даже две собаки.