Мертвых не судят
Шрифт:
Елизавета Петровна была права: эта квартира явно не предназначалась для жилья. На старом, ободранном письменном столе рядом с прошлогодним перекладным календарем стояла большая пепельница из толстого стекла, доверху заваленная окурками. Славич проверил ящики стола— они были пусты или наполнены никому не нужным мусором: карандашные огрызки, расколотая чашка вся в буром чайном налете да обрывки старых газет. В углу на низком журнальном столике рядом с небольшим переносным телевизором светился зеленый индикатор автоответчика. Славич потянул дверцу платяного шкафа и замер в недоумении. На вешалках-плечиках висели три полных комплекта милицейской формы с погонами старшего лейтенанта, капитана
Славич мельком заглянул в ванную, туалети остановился перед дверью чуланчика, запертого отчего-то на врезной замок. Он вернулся в первую комнату и еще раз внимательно осмотрел ящики стола. В глубине верхнего Славич обнаружил то, что искал — два ключа на проволочном колечке. Дверь открылась с легким скрипом. Пошарив рукой по стене, Славич нащупал выключатель и слегка прищурился, привыкая к электрическому освещению.
Кладовка была завалена пустыми картонными коробками и еще каким-то мусором, но внимание Славича привлек темный плоский футляр у стены размером чуть больше обычного кейса. Он откинул крышку. Это была разобранная винтовка не знакомой Славичу системы. Каждая деталь лежала в своем гнезде на мягком бархатном ложе. Не прикасаясь руками, Славич тщательно осмотрел ствол, затвор и не обнаружил никаких следов смазки, Винтовкой либо уже пользовались, либо подготовили к использованию. Поискав еще немного, Славич обнаружил футляр с оптическим прицелом и несколько картонных коробок с патронами.
Он запер чулан и положил ключи на прежнее место. Обратный путь по тросу вверх дался ему тяжеловато. Перевалив через подоконник, Славич отер обильный пот и подумал, что неплохо бы было слегка потренироваться.
В комнате Елизаветы Петровны стояла тишина. Ступая на носках и успешно избежав столкновения с мебелью, Славич добрался до входной двери. Замок закрылся за ним с едва слышным щелчком, Славич надеялся, что не потревожил сон хозяйки.
Возможно, «БМВ» следовало бы опять оставить на автомобильной площадке, но Славич слишком устал за этот длинный день и подкатил прямо к своему подъезду. Слежки за ним не было, это он знал точно. Сейчас он мечтал лишь о том, чтобы поскорее оказаться в постели и закрыть глаза, никакие иные желания его не тревожили, и когда телефонный аппарат разразился призывным криком, Славич хотел его просто отключить, не снимая трубки. В последний момент все же передумал. Звонить могла и Зоя.
— Славич? — спросил незнакомый голос. — Извини за поздний звонок. Долго работаешь.
Славич молчал.
— Ты меня слышишь?
— Кто это? — сонно спросил Славич.
— Значит, слышишь, — заключил голос. — Не лезь в это дело, Славич.
— Не понимаю.
— Не надо ничего понимать. Просто уйди.
— Это совет?
— Просьба. К тебе неплохо относятся. Жаль будет, если попадешь в серьезные затруднения.
— Кто ко мне неплохо относится? — спросил Славич.
— Уйди, Славич, не лезь. С другим бы так разговаривать не стали. Да и с тобой больше не будут.
— Я не понимаю, — сказал Славич. — Кто это? Что тебе надо?
— Все ты понимаешь, — вздохнула трубка, и связь прервалась.
* * *
«Рапорт. После окончания плановой встречи с агентом «Рамзес» я увидел, как неизвестные лица силой усадили его в машину марки «мерседес» серого цвета и повезли в неизвестном направлении… В результате организованного преследования было установлено, что на 32-м километре Волоколамского шоссе «мерседес» ушел с трассы на боковую дорогу. Заметив преследование, «мерседес» пытался пробиться ударом в лоб, после чего было применено табельное оружие. Водитель и один из пассажиров «мерседеса» получили смертельные ранения. Третьему пассажиру, несмотря на организованное преследование, удалось скрыться. При осмотре места происшествия был обнаружен труп агента «Рамзес», задушенного и выброшенного на обочину дороги…»
Меня не могло обмануть скорбное выражение лица Бавыкина. Он, безусловно, торжествовал. Правда, к его торжеству примешивалась изрядная доля страха. За то, что случилось в отделе, начальник всегда первый ответчик. Если в наших действиях найдут криминал, Бавыкину достанется будь здоров как. Дай Бог отделаться неполным служебным соответствием. На это я решил давить, чтобы удержать его от непродуманных поступков, хотя совершенно не сомневался, что пришить мне по большому счету нечего. Неприятно, конечно, что не уберегли Рамзеса, но что поделаешь! Идет настоящая война, на войне без потерь не бывает.
Но, кроме того, у меня были в запасе и более серьезные аргументы. Два моих рапорта о точно установленных случаях утечки секретной информации давно уже лежали на столе руководства управления. — Предатель не найден, он продолжает действовать, и случившееся с Рамзесом тоже его рук дело. Такой была моя позиция, и поколебать ее было весьма сложно.
Рамзеса мне в самом деле было немного жаль, Я сознательно рисковал им, но совсем не желал ему такого конца. Впрочем, в конечном счете, он сам подписал себе приговор, решив работать на две стороны сразу. Печальный итог — неизбежность, он наступил бы рано или поздно. Двурушники всегда кончают одинаково.
— Как же так! — произнес Бавыкин, и его обвислые щеки скорбно дрогнули. — «Особка» теперь всех затаскает.
— Какая еще «особка», — с досадой отмахнулся я. — Да нам медаль давать надо. Ты газеты видел? Доблестные оперативники заметили, как на улице средь бела дня похитили коммерсанта Гузеева, и немедленно начали преследование. Бандиты получили по заслугам. Среди них — находившийся в розыске особо опасный преступник. Жаль, конечно, что коммерсанта Гузеева не удалось спасти.
— Лапшу на уши репортерам ты хорошо повесил, — сказал Бавыкин. — Но здесь это не пролезет.
— При чем здесь лапша? — холодно возразил я. — Это официальное заключение служебного расследования, переданное в прессу через центр общественных связей. Все закончено, забудьте. Если «особка» еще и поковыряет чуток — так только для пущего успокоения. Ты же сам прекрасно понимаешь, что здесь все чисто.
— Чисто! — тайное торжество Бавыкина на глазах превращалось в злость. Он уже и сам понимал, что раздувать дело, чтобы подставить меня, ему невыгодно. — Чьи это орлы? На кого работают? Ксивы, права — у них все липовое. Кто второй убитый? Куда скрылся третий? Почему его не сумели взять? Туг же кругом сплошной непрофессионализм. Хорошо еще, хоть одного по пальчикам установили.
— А что мы вдвоем могли сделать? Лес, стрельба, машина в лоб прет, Рамзес на дороге валяется…. Ну, не сумели. Я же не колдун в конце концов. Ничего, будем работать, искать…
— Слушай-ка, — Бавыкин хитро прищурился. — А вас там действительно было только двое?
Какое-то чутье у него все-таки есть, с удивлением отметил я. Или так, на арапа лепит?
— Сколько же нас должно было быть? Или ты думаешь, что я на встречи весь отдел с собой таскаю?
— Не знаю, не знаю, — промямлил он и снова взял со стола мой рапорт, — Ладно, иди. Что будет дальше — раньше меня узнаешь.