Мертвый дрейф
Шрифт:
Он различил скребущий звук над головой…
Он пригнулся, словно на череп уже обрушивался удар, упал на колено, обернулся и прижал палец к губам. Товарищ все понял, он тоже на слух не жаловался. Крамер сделал большие глаза, попятился, растворился за изгибами труб. Глеб вскинул голову. Потолок как потолок, если не всматриваться. А если всмотреться… Что-то вспучилось между мотками свисающих кабелей – часть потолка вдруг поплыла вниз. Там находилась крышка люка! Она так удачно вставала в створ, что сливалась с потолком. Крышка отгибалась, плавно, почти без скрипа. Заинтригованный, усмиряя колотун в груди, Глеб отступал, втиснулся за простенок, затаил дыхание. Где-то под боком судорожно посвистывал ноздрями Юрка Крамер…
Крышка люка бесшумно опустилась, выдвинулась короткая лесенка, по ней скользнуло гибкое гуттаперчевое
Похоже, дама почувствовала чужаков – то ли обоняние хорошее, то ли интуиция. Она насторожилась, подобралась. Ждать, что из этого выйдет, Глеб уже не мог. «Посетительница», судя по всему, была одна. Разведчица. Он оторвался от стены, выскочил из ниши и бросился на штурм, рассчитывая на фактор внезапности. Она отшатнулась, хрипло ахнула. А он уже вознамерился швырнуть ее через бедро, встряхнуть, дезориентировать, как вдруг почувствовал препятствие. Эта чертовка бросилась ему под ноги! И не просто бросилась, а еще и в живот ударила! Хорошо хоть не в самое дорогое и лелеемое! Он охнул, когда в желудке взорвалась мина, с ужасом почувствовал, что его куда-то уносит. Он влетел затылком во что-то твердое – то ли стальное, то ли чугунное (разницы никакой), взвыл от боли, загудело – то ли в голове, то ли в трубе, исторг с хрипом:
– Юрка, хватай эту суку… – вроде как оставил сообщение после звукового сигнала…
Сообразив, что она нарвалась на целую ватагу, дама предпочла не добивать майора спецназа (а ведь легко бы это сделала!), изогнулось в полете спортивное тело, она взлетела, ухватившись за перекладину, и через мгновение уже могла исчезнуть в своем люке, кабы Крамер с воплем: «Ты что, дорогуша, уже уходишь?!» – не налетел на нее, как коршун, подхватил, увлек за собой, повалил под щиток. Посыпались звуки оплеух – неизвестно, кто кого мутузил, похоже, доставалось обоим. Ругнулся Крамер, отлетая к стене. Взметнулась тень – ай да баба-зверь! И что удивительного в том, что они коней на скаку останавливают? Но уже летел Платон, накрыл неугомонную барышню, как бык овцу, принялся выворачивать ей руки. Она брыкалась, кусалась, норовила засадить головой. Ей удавалось и то, и другое, и третье! Глеб с гудящей головой кинулся спасать ситуацию. Только этого им не хватало – сказ о том, как одна женщина четырех спецназовцев за пояс заткнула! Но столкнулся с Никитой, который тоже решил не сидеть на месте, а чем-нибудь помочь товарищам.
– А ты куда прешь? – рассвирепел Глеб, получая еще и по плечу.
– Да что-то не сидится мне сегодня, командир, – пробурчал Никита, оттирая Глеба от клубка копошащихся тел. – Вы только посмотрите на эту прелесть, – восхитился он. – Какой милый групповичок. Мужчины, будьте ласковее. – Он запрыгал вокруг мелькающих конечностей. – Это все-таки дама…
– Да это валькирия какая-то, а не дама… – хрипел Платон, пропуская удары и безуспешно пытаясь взять контроль над ситуацией. А Крамер в это время хватал ее за ноги, но они постоянно куда-то разбегались. Но вот уже угасало сопротивление, слабели движения, она рычала все глуше, подавилась хрипом, ослабла. Легкий тычок в сонную артерию (исключительно в плане гуманных соображений), и шлепнулись на пол сведенные судорогой руки, она откинула голову, застыла – лишь глаза по инерции продолжали блуждать.
– Не на ту метлу вы сегодня сели, сударыня, – прокомментировал Платон и начал с опаской ощупывать зудящий затылок.
– Дождались семеро одну – и запинали, – продолжал глумиться Никита. Но это не мешало ему забраться по лестнице в лаз, изучить обстановку и спуститься обратно. – Все спокойно в этом Багдаде, товарищи офицеры. Одна она была.
– И к чему мы пришли? – задумчиво вымолвил Глеб, освещая фонарем подрагивающее тело. – Хотелось бы верить, что к консенсусу…
Женщина была сравнительно молода, но зрелище являла ужасное. Нет, она была спортивно сложена, в хорошей физической форме, невзирая на удручающую изможденность и худобу. Замарашкой и бродягой она не выглядела – униформа охранной фирмы неплохо сохранилась, ее недавно стирали. Но вот лицо… Бойцы вздыхали и усердно отворачивались.
– И что будем делать, Глеб? – озадаченно почесал макушку Никита. – С этим, блин, сектором «приз» на барабане… Я к тому, что как поступим – правильно или этично?
– Тебе не кажется, что ты слишком часто задаешь вопрос: «Что мы будем делать?»! – проворчал Глеб. – Уходим за поворот, контролируем оба выхода и беседуем по душам. Неужели никому из вас не хочется поговорить с девушкой?
– Ага, щас, чур меня, – проворчал Крамер, растирая отбитое плечо. – Это что со смертушкой общаться…
Глеб взвалил добычу на плечо – она практически ничего не весила, откуда же такая сила удара? – поволок ее за изгиб коридора, не доверяя никому эту ответственную работу. «Виданое ли дело, белая лошадь верхом на принце», – удивлялся в спину неугомонный Никита. Глеб положил ее на пол – «смерть» приходила в себя, убыстрялись движения глаз, она напряглась, скрюченные пальцы начали формироваться в кулаки. «А это мы сейчас исправим, – беззлобно урчал Крамер, вскрывая аптечку в своем рюкзаке. – Ну, подумаешь, укол…» В «рационе» спецназовцев, помимо традиционных обезболивающих, антисептиков и прочих аспиринов, имелись средства для успокоения непокорных и облегчения понимания. Седативные и угнетающие средства, транквилизаторы, нейролептики, снижающие возбудимость и развязывающие язык. Дама уже моргала, покрывалась пятнами, когда Крамер, наполнив шприц «целебной» жидкостью, закатал ей рукав и всадил иглу в костлявое, испещренное венами предплечье. И почти мгновенно зарумянилось бледное лицо – не сказать, что после этого оно вернуло естественный окрас, но «червяки» под кожей практически рассосались. Глаза женщины обрели цвет – серо-зеленый, в них зажглись огоньки разума.
– Какого черта? – вяло прошептала она, созерцая склонившиеся над ней тени. – Вы кто такие?
Голос у нее был слабый, такой же бесцветный и безжизненный, как она сама.
– Мы те, в кого вы недавно стреляли, сударыня, – вкрадчиво возвестил Глеб, – И поверьте, если бы вы не стали этого делать, мы бы тоже не стали. Давайте поговорим, не возражаете? Это куда приятнее, чем стреляться, драться и все такое. Мы не собираемся причинять вам вред.
Она опять напряглась, застыла – словно пыталась вспомнить, зачем это сделала, не нашла подходящего варианта ответа – расслабилась.
– Я больше ничего не понимаю, – прошептала она. – Вы говорите по-русски, я тоже говорю по-русски… Почему вы в нас стреляли?
– Вот наглая… – возмутился Платон, но Глеб одернул его взглядом.
– Вы помните, кто вы такая и где находитесь?
– Вы шутите? – Она беспокойно шевельнулась. – Вы принимаете меня за сумасшедшую?
– В таком случае ваше имя?..
– Ольга… Ольга Пархоменко… Я работаю в охранной фирме «Барс», являющейся дочерней организацией компании «Глобал Транзит»… Я временно исполняла обязанности начальника отдела особых поручений… но на эту работу подписалась рядовым охранником – предложили хорошую оплату и щедрые премиальные… Господи, я очень плохо сегодня соображаю, туман в голове…
– В этом нет ничего удивительного, Ольга. Вашу волю подавляли пятнадцать месяцев, невозможно единственным уколом вернуть вас в мир вменяемых и адекватных людей.
– Что за чушь вы мелете?..
– Вы замужем?
– Да… Нет… О Боже… Я развелась с мужем в позапрошлом месяце… У нас трое детей… Он не работал, до последнего дня сидел на моей шее… Мне очень нужны были деньги…
– Это плохо, если в доме козел и семеро козлят, – сочувственно пробормотал Никита. – В каком городе вы проживаете?