Мёртвый город

Луженский Денис Андреевич

"Нет! Не может быть! Это не она! Её не должно быть здесь!"

"Боишься судьбы, малыш? Напрасно. Судьбы нет. Есть лишь неизбежность".

– Ты!
– в возгласе Ксаны звенела ярость - дикая, отчаянная, собиравшаяся на дне души бессонными ночами пять долгих лет. И уже готовая хлестать через край.

Без сомнения, она тоже увидела пепельноволосую, и тоже её узнала. Невзирая на расстояние, на вечерний сумрак и на годы, превратившие детей во взрослых.

– Я нашла тебя, сука!
– прошипела зеленоглазая.
– Теперь не уйдёшь!

И прыгнула через борт машины.

15.

Рой

кишел перед мостом - двигались сотни лап, блестели в закатных сумерках десятки глаз. Казалось, твари в растерянности и не знают, что им делать. А та, что, похоже, умела им приказывать, отчего-то медлила с командой. Смотрела на идущих в её сторону людей и не двигалась с места. Выжидала?

– Рысь.

Ксана не слышала своего десятника, шла вперёд, точно одурманенная обморочником. Рэлек шагал чуть позади и правее, чужая винтовка устроилась в его руках, как родная.

"Каких-нибудь три сотни шагов, - прикидывал он.
– Для хорошего выстрела совсем немного".

"А ты сможешь выстрелить, малыш?" - если у Постояльца имелась голова, он наверняка покачал ей с сомнением.

От этой мысли у Рэлека пересохло во рту. А правда, сможет ли он? Найдёт ли в себе столько ненависти, чтобы прицелиться и спустить курок? И увидеть, как дёрнется, получив пулю, головка с волосами цвета сырого пепла...

* * *

– Ты знаешь, на сколько бьёт твой "вендел"?

– Дурацкий вопрос, Ник. Само собой, знаю. На тысячу шагов... примерно.

– На полторы. Правда, это предел.

Рэлек закатил глаза с досадой.

– Да что тебе этот предел, Ники? Ты в бегущего жнеца и на тысяче не влепишь. Помнишь, что говорил Страгос? Если в ста шагах от твари попадаешь десять раз из десяти...

– ...значит тварь наверняка тебя не прикончит. Конечно, я помню. А всё же мы в Хельбе стреляли и на пятьсот, и на семьсот, и на тысячу.

– Потому, что не всякий выродок будет бросаться к тебе, едва заметит. Даже жнец, если он один, не полезет в драку, и на сто шагов тебя не подпустит. Южнее Межи нам чаще приходится искать и догонять, а не защищаться.

– Это всё не твои слова, Рэля, - Никлаш улыбнулся.
– Легатов, Страгоса, но не твои.

– И что же? Какое место в них неправильное?

– Я не говорю, будто они неправильные, дружище. Правильные, да только чужие. У тебя ведь своя голова на плечах, и думать ты ею умеешь. Зачем нашим огнестрелам такая дальнобойность? Не лучше ли калибр побольше, а пули - потяжелее?

– Я не оружейник, - огрызнулся Рэлек, которому всё меньше нравился разговор.
– Спроси у Абеля Вендела.

– Между прочим, я так и сделал - покопался в архивах Хельба и Рецхофена. Собственно, тайны тут нет,

об этом просто... ну, не говорят. Неудобная тема. Словом... Вендел сделал свою "сорок третью" во время Тёмного Века, когда выродков было ещё мало, зато хватало безвластия и отчаяния. Каждый хотел выжить, а Бастион был лишь горсткой людей, пытающихся в общем хаосе создат ь хоть какое-то подобие порядка. Оружия не хватало, к тому же после Восьмичасовой старая техника перестала работать. Люди ушли из городов, но им приходилось возвращаться туда за знаниями. Учёные Бастиона специальные вылазки делали в библиотеки, искали старинные чертежи и описания механизмов, неподвластных Высшему Запрету...

– Ник, я всё это знаю, - не выдержал Рэлек.

– Прости, вечно я увлекаюсь... Так вот, Абель Оружейник по таким чертежам сделал уйму огнестрелов. Самой удачной по сей день считают "модель сорок три". Стрелки пользуются ею уже две с лишним сотни лет, она спасла человеческих жизней столько, сколько, наверное, в целом Эгельборге не живёт. Но вот страшная ирония: Вендел ни одну из своих моделей не предназначал для охоты.

– Угу... Ники, слушай, ты ведь не думаешь, что ложку сейчас придумал? Люди убивают людей - так уж повелось. Огнестрелы - это оружие, а оружие сделано, чтобы убивать.

– Но не для пастырей!
– возмущение Никлаша было по-детски искренним.
– Нам нельзя убивать людей! Огнестрелы не просто так запрещены Пактами - это оружие только для нас, пастырей, и мы можем обращать его лишь против жнецов. В этом суть Бастиона, вся глубина и величие идеи Вендела. Понимаешь? Нельзя защищать, убивая тех, кого защищаешь.

– С тобой не каждый согласится. Даже из наших.

– Но ты-то согласен, - Ник не спрашивал, он был уверен в ответе друга больше, чем сам Рэлек.

– Я? Конечно, согласен. Едва ли я смогу убить человека.

– Не сможешь, - с убеждённостью заявил Никлаш.
– Не нужно быть ментатом, чтобы понять это, дружище.

* * *

"Нет, не выстрелю... Не могу. И даже не хочу, Ник был прав".

"Это право крови. Они убили Мильха - единственного, кто тебя по-настоящему любил".

"И я пришёл в Бастион - не чтобы отплатить кровью за кровь, чтобы защищать людей! От тварей!"

"Она и есть тварь, малыш. Не человек".

"А я?! Я - человек?!"

Голос в голове замолчал. А Ксана, между тем, шла вперёд. И Рэлек очень ясно понимал, что не остановит её, даже если ему взбредёт в голову попытаться. Поэтому шёл вместе с ней.

– Рысь.

Ксана не слышала. Либо не слушала вовсе.

"Что ж, малыш, вот и решение. Тебе не придётся никого убивать, это сделает она".

– Рысь, стоять.

Крайдок не кричал, даже голоса не повысил, но невозможное случилось - Ксана остановилась. Кулаки её сжимались и разжимались, пыль у ног закручивалась маленькими шустрыми смерчиками.