Мерзкий старикашка
Шрифт:
— Не то чтоб положено, просто традиция скорее… А что, мне можно и себе тоже шелковый кушак купить?
— И новую рубаху, а то старая тебе уже маловата.
— Это да, — вздохнул мальчик. — Я и так уже рукава надставлял.
— Ну вот и дуй на рынок, покуда ветер без сучков, займись гардеробом. После завтрашнего все девки в городе твои будут.
— Скажешь тоже… — Тумил покраснел.
— Иди уже, — рассмеялся я.
Долго себя упрашивать парень не заставил и весело ускакал за обновами, а я вернулся во дворец наместника, у самых ворот которого меня перехватил Ханумец.
— А я вот тебя, брат Прашнартра, дожидаюсь, — сообщил мне ключник. — Как у вас, успешно все прошло?
— Да как сказать?., — я пожал плечами. — Смотритель корреры решил выставить Тумила самым последним.
— Ого! Вижу, умеешь ты убеждать, — уважительно произнес Ханумец, но вдруг нахмурился. — Погоди-ка… А что за быка он выводит?
— Черныша какого-то.
— Друджев ублюдок! — выдохнул управитель дворца. — Да он никак решил кровью плясуна толпу порадовать?
— Что, все так плохо? — забеспокоился я.
— Плохо? Это же самая здоровенная и злобная тварь, какая только появлялась у нас в коррере — ни один танцор с быками против него уже месяц как выйти не решается! — Ханумец сплюнул себе под ноги. — Смотритель его уже в жертву богам собирался списать, а тут твой послушник ему под руку попался… Да чтоб его Шалимар поимел!
— Смотрителя, или Тумила?
— Все б тебе шутить, Прашнартра, — укоризненно посмотрел на меня ключник.
— Знаешь, почтенный Ханумец, а я верю в парня. Он, конечно, раздолбай, как и все мы по младости лет, но вовсе не дурак. Авось управится. А нет… — я мрачно поглядел на своего собеседника. — Для смотрителя корреры будет лучше, чтобы Тумил свои силы не переоценивал.
— Ты уж помолись хорошенько за паренька… — вздохнул ключник, а затем, вдруг, встрепенулся. — Да, я тебя чего искал-то. По твою душу наш архипастырь прибыл. Я сказал, что ты вернешься скоро, так он тебя в саду ждет, чаи в беседке гоняет.
Глава тампуранкского жречества обнаружился в обществе медовых пирожных и здоровущего медного самовара. Оказался он для архипастыря столицы провинции неприлично молод — лет так восемнадцати на вид. Еще и сединой не обзавелся, а уже босс — не иначе благородных кровей.
Ну или ума недюжинного — такое тоже бывает.
— Приветствую вас, отец Ампура. И в обители Святого Солнца наслышаны о вашем благочестивом желании предварять пляску с быками соответствующей церемонией во славу богов, но, увы, даже мне не удалось смягчить сердце смотрителя корреры в этом вопросе.
Кажется от такого «здрасьте» архипастырь малость окосел. Что, собственно, и требовалось.
— Но вы, однако, оказываете мне большую честь своим визитом.
— Один из стражников, что стоял утром на городских воротах, после зашел в храм, принести требы за благополучное разрешение супруги от бремени — ей скоро подходит срок, — и упомянул в беседе со жрецом о прибытии в город монаха из обители Святого Солнца. Я знаю, как редко покидаете вы долину Ста Благословений, а тут за такой краткий срок уже двое. Сначала брат Шаптур, теперь вы, Прашнартра. — Ампура поднялся, приветствуя меня, но я намек самым наглым образом проигнорировал, и архипастырь принужден был продолжить допытываться «в лоб»: — А вы тоже целитель, брат Прашнартра?
— О, нет. Мое присутствие в столице скорее связано с толкованием законов.
— Каких только талантов не собрал у себя отец Тхритрава… — покачал головою городской первожрец. — Но я к вам, брат Прашнартра, вот по какому, собственно, вопросу. Святость монахов вашей обители общеизвестна, было бы неплохо, если вы поучаствовали в сегодняшней торжественной службе в Пантеоне Тампуранка. Брат Шаптур, увы, спешил и останавливался в наших пределах лишь ожидая переправы, вы же, я так понимаю, будете в городе ночевать.
Ага, а сарафанное радио о моем участии заранее уведомит прихожан, и можно рассчитывать на более щедрые пожертвования по такому поводу.
Нет, мне не то чтобы жалко, но жаба по поводу того, что лично мне с этой радости ничего не перепадет, как-то очень уж ощутимо давит.
— Не вижу никаких причин отказаться, преподобный. И сам хотел просить вас о такой чести, — малое прещение запрета на участие в службах не налагает, так что местные боги, ежели они вдруг все же есть, не должны обидеться. — О подобной милости для своего послушника не прошу, он еще не принимал обетов, да и отдохнуть ему надо перед завтрашним действом.
Подавшись чуть вперед я заговорщицким тоном добавил:
— Мы с отроком измыслили, как Церкви посрамить смотрителя корреры и главу гильдии танцующих с быком.
— Надо же! — изумленно воскликнул Ампура. — Молю вас, брат, поделитесь скорее — как?
— Э-ле-мен-тарно, архипастырь! Завтра послушник выйдет на танцовище!
Главный городской поп так и сел.
— Но… Как же?.. А… — только и выдавил из себя он.
— Исключительно во славу Святого Сердца, разумеется, — добавил я. — Правда я, отправляясь в путь, не прихватил из монастыря никаких достойных атрибутов, дабы юноша, появившись в коррере, мог их как-то явным образом продемонстрировать. Ну, какую-то крупную ладанку, например — Тумилу можно будет ее снять перед началом действа, повесить на стену и вознести краткую молитву. Как вам такой вариант, а?
— Блестяще, — прошептал архипастырь.
Ну еще бы. Ты ж, поди, не за ради ублажения богов смотрителю молебны навязать пытаешься, а за соответствующую оплату.
— Я сегодня же пришлю вам что-нибудь соответствующее.
— Имеется одна небольшая сложность, преподобный, — вздохнул я.
— Я могу помочь разрешить ее каким-то образом? — в Ампуре с каждой секундой росло воодушевление.
— Возможно, — кивнул я в ответ. — Для выступления на танцовище нужен бычий спотыкач, но на по-настоящему хороший, боюсь, у меня не хватит денег. Конечно, князья Тимариани, Софенине и Хатикани, без сомнения, ссудили бы мне потребную сумму, но посвящать в дела Церкви светских владык, это как-то…
— Я понял вас, брат Прашнартра, — архипастырь поднялся. — Пришлю пару драм вместе с реликвией. А теперь, прошу простить — перед торжествами у меня еще есть куча дел.
Так-так, и насколько ж мое присутствие на службе и выступление Тумила твои акции поднимет, что ты даже не поморщился при разговоре за деньги?
Я ополоснул архипастыреву чашку, налил себе чаю из самовара и принялся доедать пирожные — зачем добру пропадать?
Остаток дня прошел спокойно и без визитеров. Я выяснил, что — да, — судить танцы с быком будет сам князь с Большой Горы (и что за свое всегда беспристрастное судейство он пользуется у горожан большим авторитетом), и что гости князя приглашены с ним и отцами города в особую ложу корерры, посидел немного в библиотеке, проинструктировал явившегося с тюком обновок Тумила по применению присланного преподобным Амтурой здоровенного знака Святого Сердца (серебряного и на серебряной же цепи — обратно фиг отдам, а если архипастырь будет этим недоволен, то может на меня царю пожаловаться) — юность к просьбе старости проявить перед началом состязания благочестие отнеслась с пониманием, ну или, по крайней мере, не фыркала недовольно, — затем поужинал, да и отправился в Пантеон.