Мессалина
Шрифт:
Глава XIII
КЛАВДИЙ УБИТ?
— Мне совершенно необходимо найти способ избавиться от Сенеки и Агриппины, — задумчиво проговорила Мессалина.
— С чего это ты вдруг так решила?
Тит лежал на спине, заложив руки за голову; Мессалина сидела рядом, согнув колени. За месяц она привязалась к Титу, как никогда не привязывалась ни к одному мужчине. Юношеский пыл ее любовника, постоянный поиск новых способов получения удовольствия, наконец его красота все
Мессалина обратила взгляд на молодого человека: несмотря на то, что большую часть утра они посвятили чувственным забавам, она все еще желала его.
— Агриппина хочет, чтобы образованием ее сына занимался Сенека, как мне стало известно, — ответила она. — Каждый день я все больше убеждаюсь, что Мнестер давал мне на редкость разумные советы. Агриппина опасна, а Сенека — тем более. Теперь, когда он стал любовником Юлии, он без особых усилий сделается советником Клавдия и даже будет пользоваться большей его благосклонностью, чем Нарцисс, секретарь императора, и Паллант, который предан мне без остатка с той поры, как я заверила его, что в один прекрасный день добьюсь для него отпущения на волю.
— Мнестер дал мне понять, что Нарцисс обеспокоен. Но как ты рассчитываешь устранить Сенеку?
— Я заставлю отправить его в ссылку.
— Ты полагаешь, что твоего влияния на Клавдия достаточно, чтобы он сослал его на основании одних твоих слов?
— Он сделает это, когда узнает, что Юлия обманывает своего мужа с Сенекой. По закону Юлиев наказанием за супружескую неверность является ссылка обоих виновных.
— Без сомнения, но такое действие может предпринять только муж, а я не уверен, что Виниций пойдет на это, чтобы тебе угодить.
— Решать будет Клавдий, как дядя обвиняемой. Такой скандал кладет пятно на всю императорскую фамилию. Клавдию, претендующему на роль защитника морали, ничего не останется, как прибегнуть к наказанию.
Тит расхохотался, обнял Мессалину и повалил ее на ложе.
— Я думал, ты испытываешь к Юлии некоторую симпатию, — заметил он.
— У меня нет к ней никаких претензий, но я вынуждена пожертвовать ею ради необходимости.
— Ну хорошо. Ты удалишь этого проныру Сенеку. Но Агриппина? Она быстро смирится с отсутствием своего философа, но еще больше ожесточится против тебя.
— Ее тоже можно обвинить в супружеской неверности. Разве не была она любовницей Пассиена Криспа, когда тот был еще супругом Домиции?
— Обвинение теряет какое-либо значение теперь, когда она замужем за этим самым Криспом.
— Если мне не удастся добраться до нее таким способом, я сумею найти изъян в ее поведении, который позволит мне добиться своего. Но что касается Сенеки и Юлии, то я поговорю о них с Клавдием, как только он вернется из Остии.
Клавдия не было в Риме уже много дней; он отправился в Остию, чтобы присутствовать при начале строительства новой гавани в устье Тибра.
Тит
— Я слышал, ты добилась у Клавдия, чтобы он вызвал Аппия Силана из Испании?
— Да, это так. Силан мне нравится, и я хочу, чтобы он бывал на моих вечерах.
— И ты намерена принимать его в своей постели?
— Конечно.
— Значит ли это, что теперь ты любишь меня меньше, чем раньше?
— Я люблю тебя по-прежнему, но хочу испытать еще и объятия Силана. Он будет мне любовником на минуту, как и многие, кто побывал здесь.
— Но он твой отчим, он может и отказаться.
— Ни в чем нельзя отказать императрице, тем более Мессалине.
Она легла на своего любовника и крепко обняла его, когда в дверь постучали.
— Кто смеет меня беспокоить? — вскричала Мессалина, приподнимаясь.
За дверью послышался голос Ливии:
— Это я, госпожа. Только что пришел Мнестер, он хочет с тобой говорить. Он уверяет, что ты должна принять его немедленно, поскольку речь идет о твоей безопасности.
Мессалина торопливо встала, завернулась в тунику и вышла в соседнюю комнату. Мнестер кинулся к ней и взял ее за руки.
— Мессалина! — воскликнул он. — Случилось большое несчастье: Клавдий убит!
— Убит? Где?
— В Остии. Мне еще неизвестно, как все произошло.
— Как ты узнал об убийстве?
— От народа. Об этом говорит весь город. Люди изрыгают проклятия в адрес сенаторов, обвиняя их в заговоре, называют их предателями и отцеубийцами. Тебе надо поспешить во дворец, где сейчас твой сын Германик.
— Я немедленно отправляюсь туда. Он наследник трона. Я должна быть рядом с ним, чтобы представить его народу и преторианцам, прежде чем какие-нибудь бунтовщики предпримут действия против нашей власти.
Когда носилки Мессалины появились на подступах ко дворцу, здание окружала такая плотная толпа, что носильщики и рабы с трудом прокладывали дорогу. Мессалина захотела показаться народу. Ее тотчас узнали, тем более что начальник охраны крикнул, чтобы дали проход носилкам императрицы. Приветственные возгласы постепенно переросли в гром приветствий, и имя Мессалины звучало вместе с именем ее сына Германика. Отряд преторианцев вышел из дворца, чтобы в толпе проложить дорогу императрице и в случае необходимости защитить ее. Однако было очевидно, что народ питает добрые чувства к императорской семье, и после горячих приветствий в адрес Мессалины и ее сына посыпались проклятья и возгласы: «Смерть предателям!», «Смерть сенаторам!», «Смерть убийцам цезаря!»
Трибун, командующий дворцовой стражей, заверил Мессалину в своей преданности и сообщил ей, что народ на стороне императорской семьи. Решительно настроенные вооруженные люди собрались на форуме с намерением двинуться в Остию и схватить виновников. Повсюду только и было разговоров, что о великодушии Клавдия и его доброте, и все надеялись увидеть в сыне его достойное продолжение. Успокоенная поддержкой народа и гвардии, Мессалина отправилась к детям и стала ждать новостей, во всем положившись на Мнестера и преданных военачальников.