Мессия. Том 2
Шрифт:
Естественно, они глядят на меня как на своего самого опасного врага, потому что я говорю вам: «Не нужно ходить никуда. Мы можем поставить шатер всего Божьего царства здесь, с Богом в нем!»
Не нужно ходить никуда.
Все, что необходимо, — это глубокое понимание и осознание безграничности любви.
Но кто при этом не чувствует, что сама любовь, хотя и беспредельна, заключена в центр его естества...
Альмустафа говорит: «С одной стороны, любовь безгранична...» Но кто при этом не чувствует, что сама любовь, хотя и беспредельна, заключена
...А не тянется вереницей любовных мыслей и деяний? Любовь не есть течение или движение. Она не движется от одной любовной мысли к другой, от одного любовного деяния к другому. Нет, это деяния, мысли и чувства — все движется в океане любви. Но сама любовь остается той же — вечной, бессмертной, окончательной.
И разве время не подобно любви — неделимой и неизмеримой?
Он привел свое заключение к замечательному концу: И разве время не подобно любви... Я не думаю, что астролог понял бы его, так как астрологи — это разновидность идиотов. Есть много разновидностей, но астрологи — самая выдающаяся. Они не знают, что такое любовь.
Все доказательства Халиля Джебрана основаны на синхронности любви и времени. Время трудно обсуждать, потому что ни у кого нет опыта времени.
В Англии жил один великий атеист, Эдмунд Берк. Его друзья сказали ему: «Ты великий атеист. Приезжает один из наших великих проповедников — даже архиепископ собирается слушать сегодня его проповедь. Мы приглашаем тебя — приходи, и ты уверуешь».
Берк отправился в церковь со своими друзьями. Он прослушал проповедь, а в конце, когда настало время вопросов и ответов, он встал и спросил: «Вы говорили нам, что Бог всемогущ, всесилен?»
Епископ сказал: «Разумеется, Бог всесилен. Он может сделать все, что захочет. Он создал мир, он создал все».
Эдмунд Берк просто поднял свою руку, демонстрируя часы, и сказал священнику: «Я даю вам и вашему Богу пять минут — пусть Он остановит мои часы. Простая вещь... Я не прошу Его создать мир, только остановить мои часы. И даю достаточно времени — пять минут. В шесть дней он создал целую вселенную, я могу остановить свои часы за секунду».
Собрание было шокировано, архиепископ был шокирован. Часы продолжали идти... Друзья Эдмунда Берка были совершенно подавлены, все собрание затихло. Эдмунд Берк рассмеялся и вышел из церкви. Его друзья выбежали за ним.
Он сказал: «Вам понятно? Я доказал, что Бога нет. Даже если и есть какой-нибудь Бог, у него не хватает сил остановить мои часы».
На этот эпизод ссылались снова и снова во многих книгах, написанных об Эдмунде Берке, — он был великим мыслителем. Всякий раз как мне встречается этот эпизод, я смеюсь про себя и сожалею, что Эдмунд Берк умер. Иначе я бы приехал в Англию, хоть парламент и не позволяет мне, и сказал бы Эдмунду Берку: «Бога не волновали ваши часы, потому что время всегда стоит. Оно не движется. Что поделаешь? — ваш вопрос был неправильным. Это ваши часы в движении».
Это наш произвольный метод измерять время, которое неизмеримо. Но Бог не знает наших произвольных вещей; Он не часовщик. Он осознает время; и Он, наверное,
– с самого начала оно стояло. Оно никогда не двигалось».
Наше поверхностное понимание — из-за движения, от одной мысли к другой, от одного деяния к другому. Но существование знает: в своих корнях все полностью неподвижно. Ничто не движется. Если вы можете быть в этой точке, где ничто не движется, вы прибыли домой. Само это переживание объяснит вам все тайны существования.
И разве время не подобно любви — неделимой и неизмеримой?
Но если в своих мыслях вы должны отмерять время по временам года, пусть каждое из них объемлет все другие.
Он говорит: «Я могу понять ваши затруднения. Возможно, вы не можете подняться к таким высотам или таким глубинам, и вы должны отмерять время. Тогда помните одну вещь... если вы должны отмерять время по временам года, пусть каждое из них объемлет все другие». Он говорит: «Пусть ваше рождение и ваша смерть будут одним и тем же; не разделяйте их».
В тот миг, когда вы рождаетесь, вы начали умирать. Это не так, что после семидесяти лет вы однажды вдруг умираете. До сих пор никто не умирал вдруг: смерть — это процесс, как и жизнь — процесс. А жизнь и смерть — это будто ваши два крыла, они нераздельны.
В тот миг, когда вы родились, вы также начали и умирать. Как растет жизнь, так растет и смерть — одновременно, рука об руку. В тот миг, когда жизнь завершена, смерть тоже завершена. Они входят в мир вместе, они исчезают из мира вместе. Это не две различные вещи.
Пусть каждое из них объемлет все другие.
И да обнимет сегодняшний день: прошедшее — памятью и будущее — страстным влечением!
Если вы должны делить — лучше всего не делить, но если ваш ум не может понять неделимость существования и вы должны делить — тогда, по крайней мере, помните то, что ваш сегодняшний день объемлет: прошедшее — памятью и будущее — страстным влечением!
Пусть в вашем настоящем мгновении будет встреча всего прошлого и всего будущего.
Этот миг, который содержит все прошлое и все будущее, и есть единственная реальность.
Этот настоящий миг и есть время. И это всегда настоящее.
Мне понравился один небольшой эпизод. Жил атеист, великий законодатель, и он всегда любил обсуждать Бога.
Самый легкий объект для разрушения — это Бог: Бог наиболее беззащитная гипотеза. Этот атеист постоянно как-то навязывал дискуссию друзьям или посторонним по вопросу о Боге.
Но это не всегда легко. Кто-то говорит о погоде, кто-то говорит об овощах... Как привнести Бога? Поэтому он придумал средство: прямо за собой на стене он написал большими отчетливыми буквами «GOD IS NOWHERE» (БОГА НЕТ НИГДЕ), чтобы любой пришедший мог увидеть это. А увидев это, человек просто из любопытства мог спросить: «Странно, почему ты написал здесь это предложение; ты не веришь в Бога?» Так что каждому входящему в его гостиную приходилось обсуждать Бога. А у него аргументы были наготове.