Месть Бешеного
Шрифт:
Наконец они остановились перед дверьми девяностой камеры.
— Открой «кормушку»! — приказал полковник, потом пояснил: — Что в глазок-то рассмотришь? — Затем взял под руку Зелинского и стал что-то ему нашептывать.
— Спасибо… — тихо поблагодарил Савелий, чуть присел и взглянул в открытую «кормушку».
— Смотри, мужики, какой-то фрайер зенки на нас вылупил! — крикнул кто-то.
— Ага, партнера себе ищет… — серьезно заговорил другой и добавил: — По шконке! — Взрыв смеха потряс стены камеры.
И вдруг, перекрывая
— А мне говорили, что ты помер! — с удивлением заявил он.
— Извини, что не оправдал твоих ожиданий! — усмехнулся Савелий. — Ты что, вдвоем со своим шефом здесь загораешь? — спросил он в надежде, что Леше все же не удалось отвертеться от тюрьмы.
— Скажешь тоже! — поморщился Никита. — Мой шеф никогда сидеть не будет: у него все схвачено, за все уплачено.
— Что же он тебя-то не отмазал? — зло ухмыльнулся Савелий.
— А это он для профилактики, для моей же пользы, — на полном серьезе пояснил Никита. — Зарвался я чуток, вот и отдыхаю! — Это он проговорил с такой кислой миной, что все вокруг рассмеялись, но Никита вдруг саданул ближайшего весельчака по уху, и тот тут же «выпал в осадок». Смех мгновенно оборвался, а Никита, словно ничего не произошло, спокойно продолжил разговор:
— Ничего, думаю, через недельку-другую он меня отсюда вытащит.
— Может, передать чего? — спросил его Савелий.
Полковник, заметив, что «уголовный розыск» слишком злоупотребляет правилами, хотел сказать, что разговаривать с подследственными не положено, но Зелинский предупредительно дернул его за локоть.
— Передай только одно: осознал, мол, свою ошибку… — Никита тяжело вздохнул. — Он там же живет? — Там же, куда он денется. — А Лолита так и тащит свою «Викторию»? — О, у Лолиты сейчас несколько таких клубов, а один даже где-то за границей! — Никита проговорил это настолько уважительно, что было видно: Лолиту он ценит гораздо больше, чем своего Хозяина. Впрочем, вполне вероятно, здесь имело место совсем другое чувство. — Послушай, а ты-то чего здесь делаешь? Неужели тоже загремел?
— Да нет, на опознание привели… — не моргнув глазом, ответил Савелий. — Из нашей «хаты», что ли? — А черт их знает! Менты, что привели меня, стоят у другой «хаты» и что-то выясняют… Все, идут! Пока! — быстро прошептал он и тут же захлопнул «кормушку».
Чтобы поддержать версию Савелия, Зелинский, который слышал последние его слова, грозно прикрикнул:
— А ну отойдите от камеры, свидетель! Кто позволил? Почему не смотрите за ним? — Он так вошел в роль, что даже полковник встрепенулся, но тут увидел смеющиеся глаза прокурора и тоже подыграл:
— Виноват, товарищ прокурор, недоглядел! — Ладно, достаточно, — прошептал Зелинский. — Ведите нас на кухню…
Минут через пятнадцать они уже были в подсобном помещении тюремной кухни. Выгнав посторонних, полковник приказал пригласить Мартиросова к прокурору, а сам тут же предупредительно вышел, чтобы не мешать. Прапорщик лихо откозырял и буквально через минуту ввел осужденного.
— Мартиросов? — спросил Зелинский. — Валентин Александрович, двести шестая, часть вторая, два с половиной года строгого режима! — привычно отрапортовал тот и вопросительно уставился на двух штатских.
— «Баклан», значит? — усмехнулся Савелий. — О, начальник «по фене ботает»? — хмыкнул тот и было непонятно, с одобрением или с сарказмом.
— Я представитель прокуратуры города, а этот человек представится сам, — кивнул Зелинский в сторону Савелия.
— Инструктор музея ветеранов КГБ Заславский.
— Интересно, для чего я вам понадобился, гражданин прокурор? — Мартиросов уставился на Зелинского.
— Узнал? — улыбнулся он. — Тем лучше. Надеюсь, не забыл, что ты мне кое-чем обязан?
— Что вы, гражданин прокурор, я вашего добра по гроб жизни не забуду! — с горячностью подтвердил Мартиросов, — Чем могу вам помочь?
— Не мне, а моему приятелю. — А мне без разницы.
— Да, нам действительно нужна ваша помощь, Валентин Александрович,
— подтвердил Савелий. — Мы сейчас готовим праздничный стенд к юбилейной дате, и у нас возникло затруднение с вашим дядей, генералом Рассказовым…
— А что с ним случилось? Я вроде слышал, он за границу сдернул? — Мартиросов брезгливо сплюнул. Его первоначальное напряжение спало, едва только он услышал, что ему ничего не угрожает. — Не мог подождать, чтобы меня отсюда вытащить!
— Ошибаетесь, Валентин Александрович, — мягко возразил Савелий, — Он не «сдернул», как вы выразились, за границу, а пропал там без вести. Это заслуженный генерал и, судя по всему, враги убрали его! — не без пафоса, но с большим усилием врал Савелий.
— Так что вы хотите с меня? — заключенный удивленно посмотрел на Савелия: как бы там ни было, всегда приятно слышать, когда так высоко ценят твоих родственников.
— Так получилось, что в архивах не сохранилось ни одной приличной его фотографии… — Савелий говорил так, что вряд ли нашелся бы человек, который мог усомниться в его искренности.
— И только-то? — Мартиросов усмехнулся. — Когда со мной по-хорошему, то и Март не откажет в содействии. Есть у меня его фотография. Кстати, в мундире, при всех наградах… он мне подарил ее в день моего шестнадцатилетия.
— И где же она? — нетерпеливо спросил Савелий, быстро переглянувшись с Зелинским.
— У меня. С месяц назад попросил сестренку принести ее, а то братва не верила, что у меня родной дядюшка — генерал.
— Неужели тебе разрешили такое фото иметь при себе? — недоверчиво нахмурился Зелинский.