Месть Крестного отца
Шрифт:
— Точно. Поли. Как и Поли о тебе. Фонд Вито Корлеоне выделяет миллионы долларов для бедных детей, больниц, на искусство и даже, подумай только, на гранты для профессоров из твоей школы. Его ни разу не судили, даже не предъявляли обвинение в нарушении закона. Что касается Майкла Корлеоне, сына Вито, который сейчас заправляет делами, самый тяжкий его грех — штраф за неправильную парковку. Он джентльмен, окончил Колумбийский и Дартмутский университеты, он герой морской пехоты, награжден медалью за отвагу, не помню в какой битве. Возможно, при Иводзиме. Или нет. В другой. Не забывай об этом и не верь всем журналистам подряд. Бизнес,
— В «Замок в облаках».
— Верно. Это то же самое, как если бы Говард Джонсон продал мне часть нового мотеля. Единственная разница в том, что фамилия Джонсон не заканчивается на гласную.
— Ты, кажется, сказал, что он не председатель правления.
— Он крупный акционер. Через него я узнал о вложении капитала. Сын моего крестного отца пустил в ход свои связи, и мне позволили стать совладельцем.
— На самом деле это казино, ведь так? Не просто курорт.
— Это курорт, в котором есть казино. А еще корты для тенниса, гольфа и тому подобное. Надо как-нибудь съездить туда вдвоем.
— С удовольствием.
Джонни было стыдно, что он не пригласил ее раньше.
— Послушай, ты ведь была в Неваде, там так принято. Игровые автоматы в аэропорту, на заправочных станциях. Попробуй открыть заведение без казино, и вмиг разоришься.
Лиза покачала головой.
— Поверь мне, так и есть.
— Я хотела сказать, что никогда не была в Неваде.
— Правда?
— Правда.
Невероятно.
— Я уверен, что привозил вас в гости.
Она снова покачала головой.
— Видела, как ты поешь, только в Лос-Анджелесе и здесь.
— Уф!.. — Фонтейн допил вино. — Главное, что я пытаюсь до тебя донести, — в отличие от других моих дел, это рискованное предприятие приносит невероятный доход. — Деньги имели для Джонни большое значение, в чем он не любил признаваться. У него нередко бывали проблемы с бухгалтерией, не говоря уже о трех разводах, причем в двух из них фигурировали распутные актрисы-кровопийцы. В хорошие времена и плохие он жил на широкую ногу, давал огромные чаевые и делал крупные ставки. Джонни опустил глаза. — Благодаря этому курорту ты учишься в Джуллиарде и твои сестры смогут получить образование, где только пожелают.
Лиза равнодушно кивнула.
— Просто… ну… на тех фотографиях…
— Дорогая, я нахожусь в центре общественного внимания с твоего возраста. Ты хоть представляешь, сколько раз на дню со мной просят сфотографироваться абсолютно незнакомые люди?
Дочь посмотрела отцу прямо в глаза.
Ладно. Конечно, он знает некоторых из них.
— Не буду тебе лгать. Мне приходилось выступать в местах, где не хотелось ни с кем знакомиться ближе, чем полагается. В Америке это не преступление.
Фонтейн глотнул кофе. Лиза сжала в кулаке салфетку, поднесла ее ко рту. Бровь изогнулась дугой, и Джонни надеялся, что это всего лишь признак замешательства.
— Перестань, дорогая, — уже громче произнес он, излучая обаяние. — Сама подумай. Я пою в ночных клубах. Кто, по-твоему, властелин ночных клубов?
Это были не его слова. Цитата актера – finocchioОлли Смита-Кристмаса, ныне сэра Оливера, хорошего парня, который произнес броскую фразу, чтобы отделаться от журналистов и дать Джонни спокойно репетировать к инаугурационному баллу Джимми Щи. Лиза сделала вид, будто впервые это слышит. Фонтейн поднял руки вверх, мол, сдаюсь. Какой выбор ему дан? Никакого.
Лиза положила салфетку. Другой рукой убрала с лица волосы. Нервный жест, поначалу подумал Джонни, пока не увидел улыбки.
Ответ удовлетворил ее. Лиза наклонилась вперед и поцеловала отца в щеку.
Фонтейна охватила тоска по упущенным моментам. Марго Эштон и Энни Магауан не просто разбили ему сердце и отхватили приличную сумму, они вбили клин между ним и семьей. Больше Джонни не допустит такой ошибки.
— Я люблю тебя, ангелочек, — сказал он.
— Ш-ш, — произнесла Лиза, продолжая улыбаться.
После обеда Фонтейн отвез дочь в апартаменты и отправился кутить. Он знал город достаточно, чтобы провести всю ночь в пивной или клубе, где есть друзья, на которых можно положиться: они не подпустят к нему публику и журналистов и не станут разговаривать о проблемах в Неваде или жалобах в Нью-Йорке из-за того, что его назначили главным маршалом. На несколько благословенных часов Джонни забывал обо всем.
Ночь протекала как обычно. Он не раз мог завязать знакомство с девушками широких взглядов. Однако не хотелось решать вопросы следующего дня, не выспавшись, поэтому Фонтейн решил отказаться от удовольствия. С годами становишься умнее. Озаряемый резким утренним светом на заднем сиденье лимузина, в одиночестве, направляясь в свой номер в отеле «Плаза», он гордился собой.
Джонни побрился, принял душ и не чувствовал ни опьянения, ни похмелья. Он был на гребне славы. Скажи ему кто в детстве, что наступит день, и он будет записывать пластинки и снимать фильмы, что женщины будут визжать от восторга, а мужчины ревниво завидовать, его бы это не удивило. Фонтейн был таким с рождения: большие яйца, большие мечты. И мама всегда говорила сыну: добьешься всего, чего только захочешь. Если б ему предрекли помочь будущему президенту одержать победу на выборах и устроить самый роскошный инаугурационный бал в истории, Джонни тоже поверил бы. Он не удивился бы даже истории о том, как отдал Джимми Ши свою кровь, пот и слезы (не говоря уже о парочке возлюбленных), а неблагодарный засранец отвернулся от Джонни, потому что он итальянец. Потому что окрыленный лицемер захотел утаить тот факт, что его отец был бутлегером и жилы рвал, чтобы пробиться в Америке. Потому что мало окончить Принстонский университет, стать лучшим в стране ныряльщиком, встретить богатую невесту и жениться на ней. Нет, надо притворяться, будто ты благородных кровей. Все так предсказуемо.
Однако назначить Джонни главным маршалом парада в День Колумба, прямо по Пятой авеню? Такого Фонтейн и представить себе не мог. Подобная честь обычно выпадала pezzonovanti— важным птицам вроде Фиорелло Ла Гардиа, Эла Смита или папы римского. Джонни принимал участие в парадах с тех пор, как надел короткие штанишки: в одном кулаке итальянский флажок, в другом — американский. В старших классах он играл на барабане и промаршировал весь путь от собора Святого Патрика до Семьдесят девятой улицы, не отрывая взгляда от соблазнительной попки Анны Марии Дигрегорио из группы поддержки. Выпустив первый хит с группой Леса Галли, Джонни ехал на платформе, сжимая в руках огромный микрофон.