Месть носит Prada

Вайсбергер Лорен

– Девятилетней-то давности? Да ну!

Энди помассировала ноющие икры.

– Может, она решила тебя вернуть? Вдруг ты все-таки была лучшей из тех, кто сдавал в химчистку ее вещи и приносил ленч, и теперь она наконец поняла, что не может без тебя жить?

– Прелестно. Я сейчас в душ и через полчаса выезжаю. Встретимся в офисе?

Энди взглянула на часы, обрадовавшись отличному предлогу улизнуть из спортзала.

– Хорошо, тогда до встречи.

– Да, и еще, Энди, я сегодня жарю бифштекс. Ты приходи пораньше, займешься цукини. Майлса до восьми не будет.

– Годится. Скажу Максу, чтобы позвонил Майлсу. Пока.

Жесткие, как подошва, бифштексы из филе и мелко нарезанные тушеные кабачки больше пяти лет были у них

дежурным блюдом. В свое время Энди и Эмили посещали терапевтические кулинарные курсы, и за целый семестр им покорились только бифштексы с кабачками. Сколько они ни готовили чертово мясо и цукини (обычно получалось два или три раза в месяц), Энди всякий раз вспоминала 2004 год, когда она ушла из «Подиума», год, изменивший все.

Энди была не из тех девушек, которые помнят, что надевали на первое сентября, на третье свидание, на дни рождения, на встречи с друзьями и на все праздники, но 2004-й навечно врезался ей в память: не каждый год мы увольняемся с работы, переживаем развод родителей, нас бросает бойфренд, с которым мы прожили шесть лет, а лучшая (вернее, единственная) подруга переезжает на другой конец страны.

Началось все с Алекса – всего через месяц после возвращения Энди из бесславной поездки в Париж под девизом «Идите вы к черту, Миранда!». Вспоминая эту перепалку, Энди внутренне корчилась от мучительной неловкости, в ужасе от собственного поведения. Да, она считала такой способ увольняться в высшей степени непрофессиональным и неотесанным, какой бы плохой ни была работа. Но если бы все повторилось, если бы можно было вернуться назад во времени и снова пережить тот эпизод, Энди, наверное, не изменила бы ни одной мелочи – слишком уж хорошо ей стало. Вернуться домой, к Лили, к родителям, к Алексу было правильным поступком, и единственное, о чем Энди жалела, – что не сделала этого раньше. Однако, к ее удивлению, после ухода от Миранды жизнь вовсе не стала прежней. За год, который Энди провела в «Подиуме», поднося, относя, разыскивая, находя, учась плавать в одном бассейне с акулами моды, охваченная постоянным страхом и не имея времени и сил ни на что, кроме работы, она перестала замечать, что происходит вокруг.

Когда они с Алексом успели настолько отдалиться друг от друга, что он уже не находил с ней ничего общего? Он твердил, что все изменилось, что он ее не узнает. Ушла из «Подиума» – прекрасно, но разве она не понимает, что стала другим человеком? Девушка, в которую он влюбился, отвечала только за себя, а новая Энди так и рвется бегать по чужой указке. Что это значит, закусив губу, спрашивала Энди, в которой грусть смешивалась со злостью. Алекс только качал головой. Они постоянно выясняли отношения. Казалось, Алекс в ней разочаровался, и когда он наконец заявил, что хочет от всего отдохнуть, и – ах да, забыл! – принял предложение от «Преподавай для Америки» [5] о переводе куда-то в дельту Миссисипи, Энди была подавлена, но не удивлена. Формально все было кончено, хотя ей и не верилось в это. Следующий месяц они перезванивались и время от времени виделись. Всегда находилась причина позвонить или послать имейл – забытая толстовка, вопрос к ее сестре, идея, как продать билеты на осенний концерт Дэвида Грэя, купленные за несколько месяцев. Хотя расставание по-прежнему казалось нереальным, Энди впервые начала ощущать неловкость в общении с Алексом. Она пожелала ему удачи и обняла совершенно по-сестрински, но в глубине души не верила, что он навсегда поселится в Миссисипи. Они возьмут тайм-аут, хорошенько подумают в разлуке, придут в себя и разберутся во всем, и тогда он поймет, что совершил ужасную ошибку (и с ней, и с Миссисипи) и бросится обратно в Нью-Йорк. Им суждено быть вместе, это каждый подтвердит. Это лишь вопрос времени.

5

Американская некоммерческая

организация, приглашающая выпускников университетов или профессиональных преподавателей поработать минимум два года в бедных районах США.

Вот только Алекс не позвонил. Ни во время двухдневной дороги на автомобиле, ни когда устроился в съемном коттедже, потому что в том городишке не было многоэтажек. Сначала Энди находила этому различные объяснения, повторяя про себя: «Он устал с дороги», «Он горько раскаивается, что круто изменил свою жизнь» и свое излюбленное – «В Миссисипи не берет мобильный». Но прошло три дня, потом неделя, а Энди не дождалась даже имейла, и вот тогда, как удар, обрушилось мучительное осознание: Алекс ушел по-настоящему, уехал в голубые дали и не вернется. Энди плакала каждое утро под душем, каждый вечер перед телевизором и иногда днем – просто потому, что была возможность. Она писала статьи для «И жили они долго и счастливо», набиравшего популярность свадебного блога, куда ее взяли фрилансером, но легче не становилось. Как придумывать идеальный свадебный протокол или необычные способы провести медовый месяц, если собственный бойфренд считает ее слишком отвратительной, чтобы хотя бы позвонить?

– Бывший бойфренд, – ответила Лили на вопрос Энди. Они сидели в доме ее бабушки в Коннектикуте и пили приторный фруктовый чай, который Лили купила у своей маникюрши-кореянки.

У Энди приоткрылся рот.

– Ты что сейчас сказала?!

– Я не хочу тебя обидеть, но пора посмотреть в лицо реальности.

– В какое еще лицо, что это значит? Едва месяц прошел!

– Месяц, за который он не позвонил и никак не проявился. Вряд ли так будет всегда, но он явно дает тебе понять… Я не говорю, что я с ним согласна, но ты не должна думать, что…

Энди взяла ее за руку.

– Спасибо, я все поняла.

– Не будь такой. Я знаю, как это тяжело, ведь вы любили друг друга. Но мне кажется, тебе пора начинать строить жизнь дальше.

Энди фыркнула.

– Очередная мудрость с твоих двенадцатиступенчатых семинаров?

Лили отшатнулась, как от удара.

– Я говорю это, потому что ты мне небезразлична, – тихо сказала она.

– Прости, Лил, я не хотела… Ты права. Я знаю, что ты права. Я просто не могу уложить в голове… – Энди сдерживалась изо всех сил, но в горле встал ком, глаза повлажнели. Она всхлипнула.

– Ох, иди сюда, дорогая, – сказала Лили, пододвигаясь к подушке, на которой на полу сидела Энди.

Оказавшись в дружеских объятиях, Энди вдруг подумала, что ее уже много недель никто не обнимал. Ей было хорошо. Стыдно, но хорошо.

– Это же типично мужское поведение – взять передышку, пожить отдельно. Он вернется.

Энди вытерла слезы и через силу улыбнулась.

– Я знаю, – кивнула она.

Обе они знали, что Алекс вовсе не типичный мачо и нет никаких оснований утверждать, что он вернется, скоро или вообще.

– Пора тебе завести интрижку.

– Интрижку? По-моему, чтобы изменять, надо вообще-то иметь постоянные отношения.

– Ну, мужика, если угодно. Тебе напомнить, сколько времени у тебя уже не было секса ни с кем, кроме Алекса? Я могу.

– Вряд ли это действительно…

– До Алекса это было на втором курсе. Со Скоттом, фамилию уже не помню. У него еще верхняя челюсть вперед выступала. Вы кувыркались всю ночь в ванной общежития, когда меня рвало, помнишь?

Энди схватилась за голову.

– О-о, перестань!

– А потом он подписал тебе открытку с надписью «Прошлой ночью» снаружи и «Ты потрясла мой мир» внутри, и ты сочла это самым милым романтическим жестом, на который способен мужчина!

– Пожалуйста, ну я тебя прошу!

– Ты с ним спала четыре месяца! Ты не обращала внимания на его пластмассовые шлепанцы, на отказ стирать свои шмотки самостоятельно, на открытки «Просто так», которыми он тебя заваливал. Ты доказала свое умение надевать шоры, когда дело касается мужчин. Ну и сделай это опять!