Месть Осени

Бахтиярова Анна

– Я думала... думала, что никогда тебя не увижу. Что... что потеряла навсегда.

Она горестно всхлипнула, но это не растопило лед в сердце Киры.

– Ты меня потеряла, - отчеканила она.
– Уже давно. Я пришла сюда, чтобы сказать, что ты пала в моих глазах еще ниже, когда превратилась в безжалостную убийцу. Когда погубила невинные жизни.

Риду трясло, как при лихорадке. Она не верила. Не могла поверить.

Не понимала, почему всё обернулось именно так.

– Ты не сказала мне... Скрыла, что... что...

– Жива? Верно. Скрыла. Я не хотела, чтобы твой яд отравлял меня, моего мужа

и наших будущих детей. Я жду ребёнка, мама. Всё, что я для него хочу, чтобы он не унаследовал черты моей родни. И рада, что ты никогда не приблизишься к нему.

– Кира!

– Прощай, мама.

– Нет! Постой!
– Рида попыталась схватить подол дочери, но та ловко увернулась.

– Ты сама сотворила свою судьбу. Надеюсь, ты найдешь силы, чтобы раскаяться и смиренно принять наказание...

– Кира! Кира, вернись! Умоляю!

Но та, за которую мстили, принося в жертву чужие жизни, уходила прочь, не оглядываясь. А за ней медленно ступила Мари, не ощущая ничего, кроме странной пустоты. Жесткий разговор матери и дочери вогнал шип в сердце, а еще напомнил, что у нее самой сейчас не всё в порядке в отношениях с родителями. Это следовало исправить. И поскорее.

Вот только... Только Мари предчувствовала, что ничего не получится...

****

Инэй и Веста объявились в плащах и масках на рассвете, посёлок только-только погрузился в сон после ночного переполоха. Мари сама едва заснула в гостевой комнате дома Верга и с трудом оторвала голову от подушки, когда Майя явилась ее разбудить. Поднялась, пошатываясь, но покорно поплелась за советницей в гостиную, где ждали взволнованные родители.

– Я вас оставлю, - проговорила Майя хмуро.
– Постарайтесь не шуметь. Не хватало, чтобы соседи узнали о присутствии сразу двух Повелителей Времен Года.

Она ушла, затворив за собой дверь с таким видом, будто отгораживалась стеной от проблем Королевского семейства. Мари уставилась в пол, чтобы не видеть бледных лиц родителей. Их внешний вид - особенно воспаленные глаза матери - заставлял чувствовать себя виноватой, хотя она ничего и не сделала. По крайней мере, в этот раз.

– Ты в порядке?
– спросила Веста звенящим голосом, не смея обнять дочь.

Та кивнула.

– Надышалась дымом, но Майя напоила меня твоей настойкой из старых запасов. Теперь мне намного лучше.

Родители помолчали.

– Ты видела кого-нибудь?
– задал вопрос Инэй деловым тоном, за которым тщетно попытался спрятать тревогу.

– Нет. Я спала, когда начался пожар. А днём ничего подозрительного не происходило. В смысле, не считая утра и слежки за Кейли.

Наверное, не стоило упоминать арестованного стражника. Мари физически ощутила, как изменилось настроение родителей. Шок, испытанный после известия о пожаре в доме дочери, проходил, и возвращались прежние проблемы вкупе с недовольством.

Вот так всегда. Хочешь всё исправить, а получается только хуже.

– Не хочу ругаться, - призналась Мари.
– Просто скажите, какой план.

– То есть, говорить о вчерашней выходке ты отказываешься?
– уточнил Инэй.

Мари с трудом удержалась от грубости. Оуэн мертв, Эрм в больничке из-за отравления дымом. А они жаждут услышать извинения? Разве Рида с Кейли - теперь не дело десятое?

– Не вижу смысла это обсуждать, - ответила

Мари, хмурясь.
– Всё равно каждый остается при своем мнении.

– Ты считаешь, что поступила верно?
– отец не сдавался, подталкивал ее к неприятному разговору.

Мари тяжело вздохнула, жалея, что придется произнести всё это вслух. Но, видно, откровенности не избежать. А, может, просто пришло время...

– В сложившейся ситуации это было не худшее решение, - проговорила она с легким вызовом.
– Представилась возможность проследить за преступником, и я ею воспользовалась. Мне ничего не угрожало. Рядом оставался стражник. И Дайра, сделавшая нас невидимыми. Повторись всё вновь, я бы сделала то же самое, ибо не сомневалась в виновности Теодора Кейли. Я оказалась права, хотя вы категорически отказывались верить моему чутью. Мы это уже проходили, верно? С Клариссой Сторн. Но вы, по-прежнему, не доверяете мне и относитесь, как к ребёнку.

– Но ты наш ребёнок, - вмешалась Веста, но Мари подняла руку, призывая мать к молчанию, и продолжила:

– Вчера утром я не подвергла себя риску, помогла найти убийц и оправдать Яна. Теперь он свободен, а Кейли с Ридой никому не причинят вреда. Это главное.

– Нет, не главное. Важнее всего твоя безопасность, - перебил Инэй.

Мари посмотрела ему в глаза. В синие глаза, снова невероятно похожие на айсберги. Ледяные и беспощадные. Но не стушевалась.

– Я не закончила, - проговорила строго.
– Это злит больше всего. До дыма из ушей. Вы готовы рисковать всеми вокруг ради моей мнимой безопасности. Раньше так происходило с Яном. Вы приговорили меня к смерти, лишь бы наследник вернулся из плена сознания. Моя жизнь ничего не стоила. А теперь Ян превратился в разменную монету. Я никогда этого не приму. И не смирюсь. Буду сопротивляться любыми способами. Что до моей безопасности...
– Мари перевела дух, готовясь выплеснуть самое трудное.
– Каждый раз, защищая меня, вы делаете только хуже. Вспомните Эзру. Или нападение Фина Майли. Да и сегодняшний пожар. Каждая попытка отгородить меня от бед заканчивается катастрофой. И чьей-то смертью. Не пора ли остановиться?

Инэй нахмурился, не испытав удовольствия от монолога дочери.

– И что ты предлагаешь? Позволить тебе кидаться в самое пекло?

– Нет. Больше доверять мне. Я умею выживать. Умею принимать решения, взвешивая «за» и «против». Я делала это годами без вашего участия. Я давно привыкла к самостоятельности, - Мари на миг сжала зубы, понимая, что ее слова ранят родителей, видела мрачное лицо отца и боль в глазах матери.
– Вы нужны мне. Оба. Очень сильно. Но мне необходима поддержка. И вера в меня, а не... не... бесконечные попытки связать по рукам и ногам или посадить под замок.

Мари замолчала, и повисла тишина, которая показалась бы абсолютной, если бы не жужжание майского жука, пытающегося выбраться из комнаты на волю. Никто не спешил нарушать молчание, и оно тянулось и тянулось, увеличивая разверзнувшуюся пропасть между тайной Принцессой Зимы и ее родителями. Вот оно - последствие откровенных разговоров. Но вместе с сожалением пришло и облегчение. Исчезла накопившаяся на душе тяжесть.

– Я же говорила, мы не сойдемся во мнении, - Мари решила заговорить первая, устав ждать, когда отец с матерью осознают ее слова.