Шрифт:
Глава 1
На лице человека, сидевшего за письменным столом, не было ни задумчивости, ни рассеянности, оно просто ничего не выражало. Он был бледен той особой бледностью, какая бывает у людей, которым приходится большую часть суток проводить при искусственном освещении. Возраст его трудно было определить — он выглядел ни старо, ни молодо. Лицо гладкое, без морщин, только в глазах страшная усталость.
Второй человек, находившийся в этом же кабинете, был темноволос и энергичен, даже сейчас он не мог спокойно
— Донесения! — в его голосе была горечь. — Донесения, сообщения, доклады и еще раз донесения! И ни в одном из них ни черта нет!
На столе в беспорядке лежали бумаги. Одна из служебных карт была озаглавлена: «Беттертон, Томас Чарльз». Рядом с этим именем был начертан огромный вопросительный знак. Сидящий за столом покачал головою.
— Итак, полковник Вартон, вы изучили все эти донесения и считаете, что там нет ничего заслуживающего внимания?
Второй пожал плечами.
— Кто может сказать наверняка?
— Вы правы. Кто может сказать наверняка!
Тогда опять заговорил Вартон. Его речь напоминала пулеметную очередь:
— Донесения из Рима, донесения из Турина. То его видели на Ривьере, то засекли в Антверпене, опознали по приметам в Осло, затем видели в Биарице… Сообщают о его подозрительном поведении в Страсбурге… Доносят, что видели на побережье в Остенде с очаровательной блондинкой… Установили, что он прогуливался по улице Брюсселя с борзой! В зоологическом саду в обнимку с зеброй его еще не видели, но боюсь, что скоро мы узнаем и такое!
— Мы должны все выяснить, — продолжал Вартон. — Первая наша задача — найти четкие ответы на все эти как, почему и где. Мы не можем допустить, чтобы каждый месяц исчезал какой-нибудь известный ученый, а мы даже представления не имели бы, почему это происходит и куда они все деваются! Вы читали секретное досье на Беттертона, которое пришло из США, Джессеп?
Человек за столом утвердительно кивнул.
— Обычные левые настроения того периода, ими переболели там почти все. Ничего такого серьезного, насколько нам удалось установить. До войны он работал в области звука, но, в общем-то, безуспешно. Когда известный Маннхейм эмигрировал из Германии в США, Беттертона пригласили к нему ассистентом, это кончилось его женитьбой на дочери Маннхейма. После смерти Маннхейма Беттертон продолжал самостоятельно работать и сделал блестящие успехи. Известность ему принесло открытие, которое произвело переворот в науке, а именно ZE-расщепление. Беттертон достиг вершины славы. Все сулило ему блестящую карьеру. Но жена Беттертона вскоре после свадьбы умерла, и это его страшно потрясло. Он вернулся в Англию и последние полтора года работал здесь, в Харвелле. Полгода назад он женился вторично — на этот раз на дочери местного нотариуса.
— ZE-расщепление, — зло произнес Вартон. — Вся эта терминология просто убивает меня. — В его голосе слышалась брезгливость. — Я человек старого поколения. В жизни мне не удалось разглядеть
— В атомном центре Беттертона характеризуют вполне положительно. — Собеседники перебрасывались словами почти автоматически.
— Целых полтора года, с самого дня его приезда, он был перед нами как на ладони… И все было в порядке.
— Все наши меры по обеспечению безопасности ученых обычно давят на их психику, вы же знаете. Такое чувство, будто постоянно находишься под микроскопом. Тут-то и возникают идеи о каком-то идеальном мире — свобода и братство, работа на благо всего человечества. Люди становятся податливыми и представляют собой отличный материал для всяких проходимцев.
Джессеп устало улыбнулся:
— А мы занимаемся делами совсем другими, мы — народ скромный. Спасение мира отнюдь не входит в нашу задачу. — Он побарабанил пальцами по столу. — Эх, знать бы нам побольше о Беттертоне. Мне нужны самые повседневные вещи. Например, каким шуткам он смеялся, что могло рассердить его, каких людей он любил, каких ненавидел.
Вартон взглянул на собеседника с любопытством:
— Послушайте, Джессеп, а что его жена, вы уже допрашивали ее?
— Несколько раз.
— Она может помочь?
— Кажется, нет.
— Как вы думаете, она что-нибудь знает?
— Она утверждает, что ей ничего неизвестно. И все эмоции, требуемые ситуацией, налицо — беспокойство, горе, отчаяние. Кстати, она выдвигает свою версию, она считает, что Беттертона похитили.
— И вы ей верите?
— У меня страшный недостаток. Я никогда никому не верю… Обыкновенная женщина, одна из тех, что вы ежедневно встречаете за игрой в бридж.
— Понятно, — отозвался Вартон, — тогда это только затрудняет дело.
— Оливия Беттертон уже в приемной и ждет вызова. Опять придется начинать с самого начала.
— Видимо, это единственный путь… — Вартон поднялся с кресла. — Не буду вас задерживать. — Он поклонился и вышел. Джессеп взял трубку одного из стоящих на столе телефонов. — Проводите ко мне миссис Беттертон.
Оливия Беттертон была высокая изящная женщина лет двадцати семи с необыкновенно красивыми светло-каштановыми волосами. Под этой роскошной золотой шапкой хорошенькое лицо ее сильно проигрывало. Серо-зеленые глаза, светлые ресницы. И никакой косметики.
Последнее, как ни странно, навело Джессепа на мысль, что изящная миссис Беттертон знает больше, чем говорит. Он знал по опыту своей тяжелой работы, что, если у женщины горе, она отнюдь не пренебрегает косметикой. Наоборот, любая женщина знает, что несчастье оставило следы на ее лице, и всегда постарается это скрыть доступными средствами. Не сознательно ли жена Беттертона именно таким образом старалась получше сыграть роль отчаявшейся жены?
— О, мистер Джессеп! Надеюсь, есть какие-нибудь новости?