Место под названием «Свобода»
Шрифт:
– Я знаю одно, – ответил он. – Мы все слишком хороши, чтобы оставаться рабами.
Она присела на корточки рядом с корытом и обняла его торчавшие из воды колени.
– Ты совсем не любишь меня, Мак?
К своему величайшему стыду, он заметил, что у него возникает эрекция. Ему так и хотелось прижать ее к себе и утешить, унять слезы, но сердцем он уже ожесточился.
– Ты очень дорога для меня, Энни, но я никогда не объяснялся тебе в любви, как и ты мне.
Ее рука скользнула под воду и ему между ног. Она улыбнулась, ощутив
– А где Эстер? – спросил он.
– Играет с новорожденным младенцем Джен. Ее не будет дома еще достаточно долго.
Это Энни уговорила сестру задержаться, сообразил Мак. Иначе она поспешила бы к нему, чтобы расспросить о его планах.
– Оставайся здесь и давай поженимся, – сказала Энни, лаская его. Ощущение было невыразимо приятным. Он сам научил ее делать это прошлым летом, а потом заставил показать, как она доставляла наслаждение самой себе. Воспоминание только распалило его похоть.
– Мы сможем заниматься всем, что тебе будет угодно и когда угодно, – продолжала соблазнять его Энни.
– Если я женюсь, то застряну здесь на всю жизнь, – пытался возражать Мак, но сам уже ощущал, как перестает противиться вожделению, как слабеет его сопротивление.
Энни поднялась и сняла через голову платье. Под ним она не носила ничего. Нижнее белье обычно берегли для воскресных дней. У нее было стройное и крепкое тело с маленькими, почти плоскими грудями и с густым пучком черных волос на лобке. Почти вся ее кожа, как и у Мака, посерела от угольной пыли. Совершенно неожиданно она забралась к нему в корыто, заменявшее ванну, раздвинув коленками его ноги.
– Теперь твоя очередь помыть меня, – заявила она, передавая ему кусок мыла.
Он принялся медленно намыливать ее, покрывая пеной, а потом положил руки на груди. Ее маленькие соски отвердели. Она издала глубокий горловой стон, схватила за кисти рук и направила их вниз, заставив мимолетно погладить живот, к своей промежности. Его скользкие от мыла пальцы легко проникли между бедер, и он ощутил жесткие завитки лобковых волос с нежной плотью, скрывавшейся под ними.
– Обещай остаться, – уговаривала она. – Давай доведем все до конца. Я хочу почувствовать, как ты войдешь в меня.
Он понимал, что, если поддастся уговорам, его судьба окажется предрешена. Во всей этой сцене присутствовало нечто нереальное, как во сне.
– Нет, – попытался громко сказать Мак, но у него получился всего лишь шепот.
Она обняла его крепче, прижав лицо к груди, затем опустилась так, чтобы ее внешние губы коснулись самого кончика его напряженного члена там, где он стал теперь виден над водой.
– Соглашайся, – убеждала она. – Скажи мне «да».
Мак тоже издал стон и бросил попытки сопротивляться.
– Да. Давай сделаем это, – сказала он. – Скорее.
Раздался оглушительный грохот, и входная дверь распахнулась.
Энни закричала.
В комнату ворвались четверо мужчин, заполнив собой ее небольшое пространство:
Энни оставила Мака, первой выбравшись из корыта. Перепуганный и совершенно потерянный, Мак тоже поднялся на ноги, слегка пошатываясь.
Егерь с мушкетом посмотрел на Энни.
– Милая парочка. Кузен с кузиной, – сказал он с гнусной ухмылкой.
Мак знал этого человека по фамилии Макалистер. Был ему знаком и второй: громадного роста и мощного сложения грубиян и задира, которого звали Таннером.
Роберт хрипло рассмеялся.
– Так вот, значит, с кем он развлекается! С собственной кузиной? Что ж, вероятно, кровосмешение среди шахтеров дело обычное.
Страх и смущение Мака быстро уступили место ярости от столь бесцеремонного вторжения в его дом. Но он подавил гнев и с усилием заставил себя сохранять спокойствие. Он оказался в серьезной опасности, и его страшила вероятность, что и Энни могла пострадать вместе с ним. Ему необходимо было сохранять здравый рассудок, не давая воли возмущению. Он посмотрел на Роберта.
– Я свободный человек и не нарушил никаких законов, – сказал он. – Что вам понадобилось в моем доме?
Макалистер не сводил глаз с мокрого тела Энни, от которого все еще исходил пар.
– Какое приятное зрелище. – Он не скрывал, что любуется обнаженной девушкой.
Мак повернулся к нему. Негромким и ровным голосом он сказал:
– Только посмей дотронуться до нее, и я оторву тебе голову голыми руками.
Макалистер оценил мускулатуру Мака и понял, что тот вполне способен привести угрозу в исполнение. Хотя он и был вооружен, егерь побледнел и сделал шаг назад.
Но Таннер превосходил Мака массой и силой, отличаясь к тому же поразительной наглостью. Он протянул руки и взялся за покрытые мыльной пеной груди Энни.
Мак рванулся с места без малейших колебаний. Через мгновение он уже ухватил Таннера за кисть руки. Прежде чем кто-либо успел хотя бы пошевелиться, он сунул руку громилы егеря в пламя печи.
Таннер орал от боли и извивался, но не мог избавиться от захвата Мака.
– Отпусти меня! – взвыл он. – Пожалуйста, отпусти!
Но Мак продолжал удерживать его руку прямо среди раскаленных углей и выкрикнул:
– Беги отсюда, Энни! Беги!
Девушка проворно подняла с пола свое платье и выскочила в заднюю дверь дома.
Приклад мушкета обрушился на затылок Мака.
Подлое нападение сзади взбесило его, и теперь, когда Энни сбежала, он утратил остатки осторожности. Отпустив Таннера, он сгреб Макалистера за воротник куртки и кулаком нанес сильный удар в лицо, сломав егерю нос. Брызнула кровь. Макалистер тоже взревел от боли. Мак же успел развернуться и ударил Гарри Рэчета в пах ступней ноги – босой, но твердой, как камень. Рэтчет со стоном перегнулся в поясе.