Место смерти изменить нельзя
Шрифт:
Он почувствовал, как трепещет эта нежная плоть, и понял, что не сможет ее оторвать, отпустить от себя.
Вот так и остаться, сжатым, прижатым, навсегда.
Он замер, но и она не шевелилась, и они бы так и стояли долго, очень долго, но чьи-то грозные шаги приближались, и он взял ее за руку, и она не задавала вопросов, и молча, по неслышному сговору, они помчались по коридорам дальше, вперед, не разбирая дороги. Внезапно они оказались в огромном темном зале, посредине которого величественно белела мраморная лестница, уходящая куда-то наверх. Остановились, задыхаясь,
Наконец они наткнулись на две винтовые лестницы, обвивавшие друг друга; их основания образовывали черный закуток. Пробравшись туда, они отдышались, прислушались: было тихо, спокойно, темно. И тогда их руки устремились к застежкам, торопливо срывая и разрывая неподатливые хитроумные механизмы крючков и пряжек, и он уже почувствовал теплоту и нежность ее кожи, слегка влажной от желания, волнения и этого безумного гона…
Звонок, нахальный и густой звонок, ворвался в сон и разбудил его.
Почему так бывает всегда — на самом интересном месте то телефон, то будильник?
Было темно. Максим никак не мог сообразить, где он и что происходит: ночь, утро, вечер? С кружащейся от позднего сна головой, чертыхаясь по-русски и по-французски, он добрался в темноте до телефона и в свете фонаря, падавшего в окно, разглядел время. Было почти девять часов вечера, и звонил, конечно, Вадим.
— Ты где? Уже девять часов!
— Заснул. Извини. Сам не знаю, как провалился, — просипел Максим, стараясь стряхнуть с себя остатки сна и головокружения.
— Ну так как теперь — будем работать или ты уже будешь спать дальше?
— Да нет, я сейчас приведу себя в порядок и приеду. Голос Максима все еще сипел, и он уже хотел было прочистить непроснувшееся горло, как вдруг услышал странный звук.
Это было похоже на продолжение сна, бредовое и ненастоящее: в замке поворачивался ключ.
— Подожди, — сказал он тихо Вадиму, — кто-то открывает дверь.
Ему стало не по себе. Он потянулся к выключателю, включил свет и прислушался.
С той стороны двери будто тоже прислушивались. Несколько мгновений стояла леденящая кровь тишина, Максим даже дыхание сдерживал. Наконец звук снова повторился.
— Это ты, дядя? — крикнул он.
Ответом ему был стук быстро удаляющихся каблуков. За соседской дверью зашлась визгливым лаем Шипи. Максим кинул трубку возле телефона и бросился к дверям. Когда он распахнул их, двери лифта уже закрывались и в их сужающийся просвет он успел заметить только край длинной юбки и поля шляпки.
Обалдело простояв несколько
Может, она стояла где-то за углом или за дверьми одного из подъездов ближайших домов, так же, как и Максим, сдерживая дыхание, с бьющимся сердцем… Максим покрутил головой, сделал несколько шагов вправо, влево, постоял и вернулся в квартиру, запыхавшись.
— Ты еще здесь, Вадим? — сказал он в трубку.
— Господи, что там у тебя стряслось?
— Мне тут визит нанесли. Вернее, попытались нанести.
— Кто?
— Прекрасная незнакомка.
— Да кто же?
— Не знаю. Сбежала. Я когда дверь открыл, она уже в лифте уезжала.
Только юбка и шляпка мелькнули.
— Это была не Соня?
— Не могу сказать, не разглядел.
— Может, она за чем-то приходила? Что-то взять в папиной квартире?
— А чего тогда сбежала от меня?
— Или та женщина, о которой соседка рассказывала?' — Может.
— Знаешь что? Позвони Реми. Надо ему об этом сказать. Еще не поздно.
— Знаешь что? Позвони-ка сначала Соне.
— Узнать, дома ли она?
— Именно. Если дома, сочини какой-нибудь предлог, вы же старые друзья.
А мне неудобно.
— Тебе все-таки кажется, это Соня была?
— Ничего мне не кажется. Я ее не видел.
— Только действительно, почему она сбежала?
— Давай не будем гадать, Вадим. Позвони Соне.
— У них вообще никто не отвечает, — перезвонил через пару минут Вадим.
— Никого нет дома.
— Любопытно.
— Да, любопытно… Интересно все же, зачем она приходила и почему убежала?
— У меня нет ни малейшей идеи на этот счет. Но Соня знала, что меня не будет дома, что в восемь я должен был быть у тебя — вчера об этом у них говорили. И у нее есть ключи… В конце концов, это квартира ее отца, мало ли, что ей понадобилось.
— Получается, что она нарочно ждала, пока ты уйдешь. Почему она пыталась пробраться в квартиру тайком?
— Ты так говоришь, как будто мы точно знаем, что это была Соня. А мы ничего не знаем на самом деле. Это могла быть другая женщина.
— Ты прав, конечно. Звони Реми. Я пока за тобой приеду — мы с Сильви голодные сидим, тебя ждем! А ты спишь, свинья.
— Зато визита удостоился. Ушел бы вовремя — пропустил бы…
— Так-так-так, — сказал Реми, — значит, вы спали. Следовательно, в квартире было темно?
— Да.
— То есть любое заинтересованное лицо могло увидеть, что окна темны, и сделать поспешный вывод, что в квартире никого нет…
— Не исключено, конечно.
— И Сони при этом нет дома?
— Ни ее, ни Пьера.
— Любопытное совпадение… Какого цвета была одежда?
— Темная. Точнее сказать не могу… Может, черная, а может, темно-синяя или темно-серая. Или даже темно-коричневая. То есть мне показалось в освещении лифта, что цвет черный, но это мог быть на самом деле другой цвет, понимаете?