Место в мозаике

Смирнов Алексей Константинович

– Ну и ну!
– покачала головой Сандра, а Хануман, полностью удовлетворенный, взял чемодан и одним движением забросил его в багажник. Сандра юркнула на заднее сиденье, Хануман прыгнул за руль.

– Поехали!
– скомандовал шарманщик неизвестно зачем, так как машина без подсказок взвизгнула и рванулась с места, усыпая дорогу красными искрами. Шарманщик облегченно вздохнул, снял шляпу, завел руку за голову и полумаску тоже стянул. Сандра увидела лицо человека средних лет, покрытое причудливой сетью белесых шрамов и фиолетовых рубцов. Глаза у него были серые и печальные, нос - картошкой и непропорционально маленький, лоб - потрясающих размеров - был изборожден канавами морщин, сам же череп оказался бритым и бугристым,

с колючим пшеничным ежом пробивающихся волос. Шарманщик приветливо улыбнулся.

– Меня слишком хорошо знают те, кому не надо, - сообщил он.
– Вынужден маскироваться, да и Хануман прибавил хлопот. Посуди сама: кто еще может разгуливать с обезьяной по городу, как не шарманщик?

– Я во всем виноват, ясное дело, - подал голос Хануман. Он ехидно посмотрел на товарища.
– А в маске - в маске ты тоже из-за меня ходишь? Вечно он все на других сваливает, - пожаловался Хануман Сандре.

– Отстань, ничего я на тебя не свалил, - шарманщик отмахнулся от шофера.
– Спору нет, я фигура приметная. Прошу извинить, что в суматохе не представился: меня зовут Бран. Занимаюсь подвигами, путешествиями, колдовством и кровавыми финальными поединками один на один с главными злодеями. Много где побывал и оставил добрую память в легендах и сказаниях тысячи миров. В настоящее время выполняю очередное задание - не самое легкое, но, не буду сгущать краски, и не самое трудное из всех, что могу припомнить.

Хануман издал смешок и покачал головой.

– Вот бахвал, - прокомментировал он слова Брана, внимательно следя за дорогой.
– Лучше расскажи, почему глаза у тебя грустные-прегрустные.

Бран вздохнул и обиженно зыркнул в сторону Ханумана.

– Тебе-то что до моих глаз, - сказал он не без зависти.
– Твой-то волшебный хвост всегда при тебе. Видишь ли, - вновь обратился он к Сандре, у меня тоже есть нечто волшебное, но это не хвост, а голова. К несчастью, рыцари моего типа - так уж повелось - частенько остаются без голов, и головы, лишенные всего прочего, сохраняют свои чудесные способности и продолжают геройствовать. В конце концов находится кто-то из собратьев-чародеев, способный вернуть их в прежнее состояние - проще говоря, пересадить на другие плечи. Но этих лекарей порой не дождешься и сотню лет, а влачить существование в виде простой головы без ничего - удовольствие небольшое.

– И на чьи же плечи чародеи насаживают ваши головы?
– осторожно осведомилась Сандра. Бран помедлил, потом плечами смущенно пожал и промямлил что-то невразумительное насчет поверженных врагов и высших интересов. Сандра решила оставить неприятную тему и спросила, чем же конкретным занимается голова Брана, будучи отделенной от ходовых частей.

– Ну, много чем, - оживился Бран.
– Она, например, может дуть. . . я не знаю, существует ли в вашем мире история о большой голове, лежащей в чистом поле и сдувающей все и вся на сотню миль вокруг. . . но кое-где эта легенда живет и возбуждает умы. Еще такая голова умеет вещать и прорицать. . . воздействовать взглядом и словом, сталкиваться лбом, принимать пищу. . .

– В общем, здоровый лоб и изрядный тупица, - подвел черту неугомонный Хануман.
– Рыцарь даже не пера и шпаги, скорее - дубины и палицы.

Бран рассердился.

– Между прочим, - он понизил голос до таинственного шепота, - Хануман страдает забавной болезнью: привычным вывихом челюсти. Случается, зевнет или, скажем, соберется чего-нибудь поесть, разинет рот - и щелк! обратно не закрыть. Расспроси-ка его поподробнее, где ему челюсть свернули.

Хануман послал герою обиженный взгляд.

– Я же ребенком был, - протянул он уязвленно.
– Я же не касаюсь твоего детства. Уж там-то, если поискать, так вообще. . .

Но Сандра уже хохотала, предвкушая что-то необычное.

– Расскажи!
– сказала она требовательно.
– Все равно я от тебя не

отстану.

– Не буду я рассказывать!
– закричал Хануман в сильнейшем возмущении. Что это за шельмование!

Было, однако, поздно: Бран с веселым воодушевлением начал объяснять:

– Все вышло просто до смешного. Хануман, едва родился на свет, захотел лопать. Он ведь когда голоден, жаден до неприличия и ничего не соображает. Продрал он глаза, увидел солнце, протянул лапу - и цап! попробовал сожрать. И сожрал бы обязательно, не поспей папаша дать ему зуботычину. Дескать, не смей тянуть в рот что попало, - Бран не выдержал и прыснул.

Хануман, не в силах больше прикидываться и строить из себя обиженного, тоже скрипуче засмеялся и толкнул Брана локтем. Тот посерьезнел и сказал:

– Папаша у него, однако, был не из простых - ветрами повелевал, не больше и не меньше.

– Да переврали все, - перебил его Хануман, отсмеявшись.
– Стал бы папик меня бить! Он во мне души не чаял. Просто сидели они с Индрой, пили-ели, вспоминали былые деньки. Индра, как выпьет, совсем бешеный делается - вот и приложил меня. У них с папиком даже ссора получилась, и были б поглупее - не миновать беды. Вообще, много врут. В одном, помню, мире сочинили, будто не я на солнце позарился, а - кто бы вы думали?
– какой-то паршивый крокодил. А я тех крокодилов за свою жизнь. . . Что там говорить, - Хануман безнадежно махнул рукой и замолк.

– Не так он прост, как кажется, - шепнул Бран Сандра, которая, кстати, вовсе не считала Ханумана простым.
– У него в запасе - десять тысяч уловок, он хитер десятком тысяч хитростей, а уж силен - даже трудно представить.

Обезьяна услышала и в долгу не осталась:

– Шутки шутками, но и Бран не промах. Приведись тебе, не дай Бог, узреть воочию хотя бы одного из полчищ демонов, сраженных его рукой, ты лишилась бы рассудка. И задание, которое мы с ним сейчас выполняем, вовсе не легкое и даже не трудное, а чрезвычайно сложное, и, боюсь, судьба готовит нам горькое поражение. Самое время объясниться, ибо мы, похоже, прибыли на место.

К этому времени машина развила такую скорость, что ночной пейзаж за окном превратился в какие-то чернильные разводы без малейшей лазейки для света, и Сандра совершенно запуталась, пытаясь понять, где они сейчас и куда направляются. Хануман нажал на тормоз, Сандру качнуло вперед. Когда она откинулась обратно на подушки, машина стояла. Бран распахнул дверцу, вышел наружу и потянулся. Сандра терпеливо ждала, когда он пригласит ее последовать за ним. Бран не заставил долго себя ждать, и она ступила с подножки в тихую тьму. Ее глазам предстали бескрайние поля с далекими, беспокойно мерцающими огоньками на горизонте. Ни дерева, ни кустика, ни избушки на много верст вокруг - сплошное поле, засеянное овощами и рассеченное призрачной лентой дороги. Что творилось наверху, в безлунном небе, сказать не взялся бы никто; судя по тому, как оно давило , душной тяжестью, там скопились сонные сытые тучи.

– Куда это мы приехали?
– спросила Сандра, не видя никаких причин останавливаться именно в этом месте.

– Здесь мы будем ждать, - ответил ей Бран.
– За нами прилетят, и довольно скоро.

Сандру осенила внезапная ужасная догадка.

– Но ведь это. . . это. . .
– прошептала она, запинаясь.
– Ведь это земли Юго-Запада!
– Ее начала колотить дрожь. О юго-западных чародеях в Святопавловске ходило много страшных слухов. Сандра, конечно, не знала, что большинство из них умышленно распускалось городскими властями, чтобы не позволить подданным научиться какому-нибудь волшебству и тем уйти из-под всеохватного контроля правительства. Тех, кто умеет проходить сквозь стены и превращаться в мышей, не оштрафуешь и не посадишь в тюрьму. Чего доброго, новоиспеченные маги вздумают потеснить администрацию или, недовольные порядками, и вовсе возьмут власть в свои руки.