Место в мозаике

Смирнов Алексей Константинович

– Так и знал, - вздохнул старик.
– Только что я жаловался Радужному Мастеру, что скоро житья здесь не будет от всяких нечистых помощников.

– Не тревожься, - успокоила его Сандра.
– Он не будет долго докучать тебе.

Геноссе Этвас недоуменно вскинул брови. Очки его нервно сверкнули.

– Значит, это - конец?
– уточнила Сандра, кивая в сторону Мозаики.

– Думаю, что да, - ответил Черный Мастер осторожно.
– Иначе зачем такая неразбериха? Прежде ничего подобного не случалось.

– И ничего нельзя изменить?
– Сандра кивнула на Мозаику еще раз.

– Что ты хочешь

этим сказать?
– удивился Мастер.
– Что значит изменить?

– Ну, я говорю об участи тех, кто живет в мирах, с которых сняты слепки.

– Конечно, нет - что там изменишь?
– все больше удивлялся старик.
– Ни я, ни ты, ни этот чертяка не в силах сделать черное белым, а белое черным, - и Мастер прикрыл глаза, вызывая Радужного соперника. Сандрины вопросы были необычны, непонятны, и Мастер нуждался в совете.

– Да, это вряд ли удастся, - согласилась Сандра.
– Но я заболталась, пора приступать к делу.
– Она шагнула в направлении Мозаики, остановилась, вполоборота повернулась к Этвасу и Мастеру.

– Значит, вы считаете, что это справедливо: одни живут, не зная горя, из века в век, а другие тем временем не успевают отдышаться от напастей?

– Я не знаю, справедливо или нет, - ответил Мастер сердито.
– Так заведено с древнейших времен. Я был еще мальчишкой, а порядок оставался все тем же - миллионы лет, а мальчишкой я был настолько давно, что уже не помню, когда точно.

Геноссе Этвас почуял недоброе. Он напрягся, не зная покуда, к чему приложить силы; элегантный секретарь начал расплываться, сменяясь чем-то кошмарным.

Сандра посмотрела Мастеру в глаза.

– Так не будет, - объявила она дрожащим голосом.
– Потому что я поняла, зачем я здесь и в чем состоит выбор. Даже в совершенно черном мире людям невозможно прожить без надежды - эту надежду я им пода

Сандра попятилась к Мозаике и раскрыла ладонь. Геноссе Этвас впился в нее глазами и задохнулся от ужаса: осколок был один-одинешенек, и он переливался всеми цветами радуги. Этвас содрогнулся, поняв, насколько был глуп и как ловко его обвели вокруг пальца. Ему стало ясно, что случилось в глубинах Пепельного Озера, где не сложилось никакого равновесия сил, а был лишь радужный осколок, лишивший сил Королеву Навь и защитивший Сандру.

– Не смей!
– заорал Геноссе Этвас диким голосом и бросился к Сандре. Мастер, видя, что вот-вот произойдет что-то невероятное, рванулся за ним, но Сандра размахнулась и одним ударом намертво впечатала недостающий фрагмент в черный бок Мозаики.

– ---------------------------------------------------------------------

На другом берегу Радужный Мастер вдруг схватился за голову и широко раскрыл глаза. Его окружили кольцом, Бран взволнованно спрашивал:

– Что? Что тебе открылось?

– Это невозможно! Этого не может быть!
– шептал Мастер, не отнимая рук.
– Так нельзя. . . это против правил!

– Вот и отлично!
– раздался голос Патрика, о котором забыли. Разом обернувшись, все обнаружили, что тот стоит возле Радужной Мозаики и трясется от возбуждения.

– Память!
– крикнул Патрик во все горло, хотя его и так прекрасно было слышно.
– Память о тех, без чьих страданий не стало бы равновесия и не было бы вечного счастья! Есть и пить в свое удовольствие, когда сотням вселенных приходится худо - преступление!

И

Патрик занес руку, сжимавшую черный осколок.

– Стой!
– взревел Бран.
– Думаешь, я позволю осквернить вместилище блага? Как-никак, я слуга Света - и один из верных слуг!

Он кинулся на Патрика, но Кот и Пес, разом снявшись с места, повисли на его локтях. Разъяренный Бран тщетно старался их отшвырнуть, и Хануман прыгнул следом, спеша добраться до лицеиста. В ту же секунду Слон поднял ногу и с силой наступил на хвост обезьяны. Хануман, застигнутый врасплох, взвился от боли, а по огромному телу Слона пробежала судорога. Волшебство, заключенное в хвосте, вырвалось наружу и, защищая хозяина, ударило по обидчику. Слон отчаянно затрубил, медленно повалился на спину и, вздрогнув еще три раза, затих.

– Выходит, я прав со всех сторон, - произнес Патрик зловещим голосом, снова взмахнул рукой и гулко шлепнул по Мозаике. Черная метка , как влитая, уселась в изобилие красок. Громыхнул гром, из глубин океана донесся невнятный рокот, и берег омылся беспокойной волной.

– Что ты натворил!
– воскликнул Бран горестно и в бессилии уронил железные руки. Кот и Пес не спешили их выпускать, ожидая нового всплеска ярости.

– То, о чем попросила меня Сандра, - ответил Патрик и вдруг замолчал, похолодев.

– Она сделала это, не подумав, - мягко сказал Бартамон и погладил Сандру по голове. Голова была зажата у него под мышкой - очень крепко, лицо Сандры побагровело, она задыхалась, лишенная королевского величия.
– Я сломаю ей хребет, - пообещал Бартамон заговорщицким шепотом.
– Я ведь умею ты знаешь.

ГЛАВА 13

СНОВА ПЛЯЖ, СНОВА ПОЛДЕНЬ

Сандра плохо понимала, где она и кто стоит перед нею. В глазах сгущалась темнота, воздуха не хватало, хотя сильной боли не было. Руки повисли, как бесполезные плети, ноги налились тяжестью, очень хотелось в туалет, но будто бы не ей, а кому-то постороннему, чьи желания Сандра равнодушно оценивала. Представившаяся ей картина тоже показалась далекой от жизни и не слишком любопытной. Да, Патрик здесь - он замер возле чего-то грандиозного, сходного с огромной елочной игрушкой; на боку игрушки - черное пятнышко, то ли дырка, то ли прилипшая грязь, ложка дегтя в бочке, полной меда. Бран, которого пригнули к земле какие-то диковинные звери, да и сам он не похож на того Брана, что она знала сто лет назад: сейчас он не то железный, не то пластмассовый. Вот и Хануман, ожесточенно пытающийся выдернуть злополучный хвост из-под спящего слона - явная нелепица. "У меня начинаются видения", - подумала Сандра отрешенно. Чуть подальше растерянный старец, не знающий, куда податься и что сказать. Белый песок. Обруч черного рукава под носом, если скосить глаза. "Все-таки удалось, стучало у Сандры в висках.
– Теперь ничто не важно, главное - все получилось".

– Эй, ты, урод!
– прогремел над ухом голос.
– Тебе, тебе говорю! Положи меч на землю. Брось его сию секунду.

Бран медленно выпрямился. Пес разжал зубы и освободил его руку. Рыцарь вытянул меч, метнул, и тот с шуршанием вошел по рукоять в песок.

– Теперь твой черед, дурная макака, - обратился Бартамон к Хануману. Хоть твой хваленый хвост и сослужил мне только что добрую службу, лучше бы тебе обвить им ноги своего дружка и прокаркать парочку заклинаний - чтоб не распутался.