Место явки - стальная комната
Шрифт:
Словом, все диалоги для этой сцены — и за Андрея с Наташей, и за ее родителей — я дерзнул написать сам. Понятно, что «в стиле», «в духе», «в манере» первоисточника, его стилем и дыханием я ведь давно проникникся и пропитался. И, думаю, в какой-то степени удалось ради интересов театра, тактично и без видимых «швов» приживить прозаическое к сценическому. Иначе вряд ли требовательный и нелицеприятный Константин Николаевич Ломунов, выйдя в фойе после премьерного показа, пожал бы мне руку со словами: «Спасибо за Толстого!»
Если Николай Каллиникович Гудзий был, так сказать, главным, среди тех, кто в разное время и по разному вводил меня в толстовский мир, давал знания о нем, заражал им эмоционально, то другой знаменитый толстовед Константин Николаевич Ломунов оказался добрым моим ангелом на следующем этапе, когда обретенное стало переплавляться в театральные и кинематографические проекты.
Его конкретные замечания всегда были снайперски точными и всегда необидными по форме. Надо ли говорить, как окрыляли его одобрения! Они дорогого стоили. Всегда помнилось, что за каждое слово или оценку он, в силу и научного авторитета, и ответственного своего
А мы с ним ни разу даже чаю не выпили! Но встречаясь в музее, в институте, на киностудии или в театре, я видел, что этот на четверть века старше меня человек вообще всегда готов тратить силы и время на любящих Толстого, а уж на тех, кто, как говорится, Толстого пропагандирует, тем более. И судил всегда серьезно, всегда без скидок.
И вот еще что поражало: полное отсутствие толстоведческой зацикленности, этакого литературоведческого пуританизма, цепляния за букву. Он понимал, что одно дело — научная статья или диссертация, но совсем другое — пьеса для театра или сценарий для экрана. Разные жанры — разные средства сложения и выражения. Гуманитарная эрудиция в нем была. Так что мне очень повезло, что там, наверху, где твои сочинения судят и разрешают (или не разрешают) оказался такой человек.
Мне кажется, что отзыв К.Ломунова на пьесу «Наташа Ростова», без которого она не была бы допущена до сцены в соответствии с существовавшими тогда порядками, интересен не только в связи с конкретным поводом, его породившим, а имеет и самостоятельное творческое значение. Поэтому вынимаю его из архива и предлагаю вниманию читателей. Как говорится, публикуется впервые…
«ОТЗЫВ на пьесу Даля Орлова «Наташа Ростова» (по мотивам романа Л.Н.Толстого «Война и мир»).
Образ главной героини романа «Война и мир» принадлежит к вечным образам русской и мировой литературы. К вечным и любимым. Не трудно увидеть, что Наташу Ростову любят и все действующие лица романа и его автор.
Василию Денисову из всех, кто видел и знал Наташу, лучше других удалось выразить главное впечатление, которое она производила на окружающих. Влюбленный в Наташу Денисов зовет ее волшебницей. И действительно, в ее натуре заключено некое волшебство, некая тайна и загадка. Не вдруг, не сразу раскрывается в романе секрет ее необычайного обаяния.
Напомним, что одна из ранних рукописей «Войны и мира», где мы впервые знакомимся с юной Наташей, озаглавлена «Именины у князя Простого в Москве 1808 года» и посвящена описанию семейного торжества в доме Ростовых (по ранним редакциям романа — Простых).
Родные и гости громко восхищаются именинницей. А Толстой говорит, что она «вовсе не была хороша. Все черты лица ее были неправильны, глаза узки, лоб мал, нос хорош, но нижняя часть лица, подбородок и лоб, так велики и губы так несоразмерно толсты, что рассмотрев ее, нельзя понять, почему она так нравится».
Но вот Наташа заговорила. «Голос девочки был поразительно гибок и изменчив, как и вся ее наружность, — пишет Толстой. — Все, что она делала, казалось так и должно было быть и было кстати». В этих словах скрыт ключ и к меняющемуся портрету Наташи и к характеристике ее внутреннего мира. На этом мотиве — необыкновенной подвижности, изменчивости натуры Наташи, соединенными с прирожденной грациозностью, — строится ее пленительный образ.
В дальнейшем Толстой многое изменил в главах, посвященных Наташе, но этот мотив, найденный на самом раннем этапе работы над романом, оставался ведущим, определяющим.
Толстой знакомит нас с главной героиней романа в ту пору ее жизни, когда она «была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка». Такой именно выступает Наташа в главах, где описан день ее именин (приезд к Ростовым гостей, именинный обед, пение Наташи и Николая, танцевальный вечер, во время которого старый граф Ростов и Марья Дмитриевна Ахросимова исполняют танец «Данило Купор» и т. д.). В этих главах первого тома романа воспроизведена та удивительная атмосфера старого ростовского дома, в которой формировался, складывался характер Наташи.
Кто-то из критиков остроумно заметил, что героиня романа не просто Наташа, она еще и Ростова. Чтобы это было ясным и очевидным — хотелось бы, чтобы из романа в пьесу перешло побольше ростовского семейного элемента.
Конечно, необходимость «уложить» действие пьесы в два (или чуть больше) часа сценического времени побуждает автора взять в романе далеко не весь материал, относящийся к главной героине произведения. Но сцены первого появления Наташи нужны в пьесе не только для того, чтобы затем яснее выступили ступени ее духовного, нравственного и физического развития, но чтобы зритель сразу же освоился с тем приемом ретроспекции, на котором построена пьеса. Она начинается сценами из эпилога «Войны и мира». Все последующие сцены имеют целью показать, как герои романа пришли к эпилогу. Композицию пьесы можно назвать кольцевой: начинаясь сценами из эпилога романа, она ими и завершается. Между ними последовательно чередуются все главные события из жизни Наташи и ее окружения.
Пьеса строится как трехчастное произведение: каждая из частей имеет свое развитие событий, их кульминацию и развязку, не являющуюся, однако, окончательной, а приводящую к новому, еще более сложному витку событий.
Сцены, составляющие первую часть пьесы, сосредоточены вокруг истории знакомства князя Андрея и Наташи, их помолвки.
О сценах романа, перешедших во вторую часть пьесы, Толстой говорил, что «это самое трудное место и узел всего романа» В них речь идет об увлечении Наташей Анатолем Курагиным, ее разрыве с князем Андреем Болконским, о попытке Наташи покончить с собой и ее долгой болезни. В третью часть пьесы вошли полные драматизма сцены, изображающие отъезд Ростовых из Москвы перед вступлением в нее французов, ранение князя Андрея на Бородинском поле, встреча Наташи с раненным князем Андреем в Мытищах, приезд княжны Марьи с Николушкой Болконским, смерть князя Андрея.
С последней сценой третьей части пьесы сливается и ее концовка, ее финал.
Уже самое краткое изложение содержания пьесы позволяет сказать, что ее автору удалось достичь четкой композиционной слаженности произведения и действительно создать пьесу, а не обычную инсценировку глав романа.
Несколько замечаний частного характера, касающихся текста пьесы, сделаны мною на полях машинописи. Следует сказать, что автор достаточно бережно обращается с тем текстом Толстого, который он переносит в пьесу. Неизбежные купюры и перестановки в тексте романа не влекут за собой искажений его смысла или заметных смысловых переакцентировок.
Пьеса Д.Орлова «Наташа Ростова» по мотивам романа «Война и мир» очень сценична, очень театральна и будет иметь успех у того зрителя, которому она адресована. Очень хорошо, что она появится на сценах ТЮЗов в год Толстовского юбилея — 150 со дня рождения великого писателя.
К.Н.ЛОМУНОВ, доктор филологических наук, профессор, член Союза писателей СССР
19 мая 1978».
Когда драматург работает по заказу театра, знает режиссера и его замысел, знает актеров и их возможности, он пребывает, конечно, в сравнительно комфортном профессиональном состоянии. Это совсем не то, что задумать пьесу и сочинять в полном одиночестве, не имея ни малейшего представления о ее дальнейших перспективах.
Юрий Жигульский как режиссер-постановщик знал, чего хотел. Я, в свою очередь, знал, чего хотел он. Поэтому наша работа спорилась.
Общий облик пьесы достаточно подробно воссоздан в отзыве К.Ломунова. Добавить остается немного. В окончательном же виде «Наташа Ростова» целиком воспроизведена в конце этой книги. Можно прочитать.
Пьеса, а потом и спектакль, начинается с пролога. В этом прологе Наташа встречает своего мужа Пьера, который возвращается из важной для него поездки в Петербург. Тут же и подросток Николенька — сын погибшего на войне Андрея Болконского. После того бала, на котором юная Наташа танцевала с князем, прошло десять лет…
Помню, кто-то предлагал не делать этой сцены, обойтись без ретроспекции. Я не посчитал это правильным. Если автор доводит рассказ о судьбе героини до ее зрелых лет, показывает «семейное счастье», показывает новых Наташу и Пьера, выводит на авансцену маленького Болконского, то он это делает совсем не случайно. В таком драматургическом решении затаено много важного для понимания толстовских размышлений о человеческой натуре, о движении судеб его героев в историческом потоке.
Толстой в романе, повествуя о Наташе, не прибегает ни к каким особым композиционным ухищрениям, он строго выдерживает последовательность событий — от начала и до финала. У нас в спектакле (а до этого в пьесе) конец поставлен в начало. Почему?
А потому, что это диктуется условиями театра, законами зрелищности. После прощания Наташи с умирающим Андреем и смерти героя, после такого эмоционального пика, не нашлось бы, наверное, сил, способных удержать на местах молодой зал. Сюжетные узлы развязаны, история закончилась, значит — конец.
Постепенно выстроили каркас пьесы…
После пролога, то есть перенесясь на десять лет назад, мы оказываемся на балу у екатерининского вельможи, где юная Наташа впервые видит Андрея Болконского и много с ним танцует. Молодой князь начинает бывать в доме Ростовых и делает Наташе предложение. Повинуясь воле отца, он на целый год уезжает за границу. Таков, если совсем коротко, первый акт, который условно можно озаглавить одним словом — ЛЮБОВЬ.
Столь же условное, но вполне значимое название у второго акта — ИЗМЕНА. Мы узнаем о чувствах Пьера к Наташе, далее она с матерью наносит явно не задавшийся визит к старому Болконскому. После сцены в театре героиня увлекается Анатолем Курагиным, неудачно пытается бежать из дома. Она страдает, ее духовная связь с Андреем порушена.
И, наконец, третий акт — СМЕРТЬ. Москва скоро будет сдана французам. Ростовы спешно грузят на подводы свои вещи, чтобы покинуть столицу. С воюющими уходит Пьер. Наташа, патриотка, требует освободить подводы для раненых. Приходит весть о ранении Андрея на Бородинском поле. Она находит его. Они снова вместе. Но он уходит туда, где ничего нет, где нет ее, где нет их счастья. Последние слова в спектакле произносит пятнадцатилетний Николушка Болконский.
Оформлял спектакль опытный театральный художник Владимир Львович Талалай. Ему было немало лет, но его постановочное решение оказалось по-молодому смелым, раскованным, оно позволяло создать зрелище подвижное и темпераментное. Занавеса не было. Сценическое пространство решалось как единый образ — и того бурного давно прошедшего времени, и самого знаменитого толстовского романа. В очерке портала в течение всего спектакля угадывались силуэты пушек, лафетов, ядер, штыков, знамен, а вот в пространстве и объеме сцены могли вольно возникать и перемещаться то дворцовые люстры, то абрисы древесных куп, то вдруг от авансцены к заднику вытягивался уходящий вверх помост, позволяющий режиссеру строить интересные мизансцены. Перемены осуществлялись почти мгновенно: появлялись две-три новые и действие переносилось то в Лысые Горы, то на бал, то в дом Ростовых или Ахросимовой, то в кабинет старого Болконского или Пьера, а то в поле под Бородином… Словом, оформление позволяло вольно развиваться сюжету, создавая эмоциональное напряжение.