Метаморфозы вампиров (сборник)
Шрифт:
Ещё я не мог забыть ощущение чего-то чуждоговнутри себя. Теперь, когда я в мыслях возвращался к этому, оно уже не казалось таким пугающим. В конце концов, когда вы заходите в свою комнату, полагая, что она пуста, и кого-то там застаёте, ваша первая реакция будет страх — ведь это может быть и взломщик. Но потом страх проходит: даже если это и грабитель, вы сталкиваетесь с чем-то реальным, неопределённости больше нет. Что меня тревожило больше всего, так это то, что присутствие этого чего-то — или кого-то — было, так сказать, внутри моей головы.
Страх исчез, взамен него появился обыкновенный интерес к загадке, и
Когда я проснулся следующим утром в семь часов, то знал, что не было. Воспоминание о том чувстве было необычайно ясным. Вдобавок, признаюсь, теперь это вызывало во мне скорее какое-то возбуждение, нежели страх. Это вполне легко понять. Будничный мир требует нашего внимания и не даёт нам "утонуть в самих себе". Будучи романтиком, я всегда негодовал на это: мне нравилось уходить в себя, хотя проблемы и тревоги повседневности затрудняли это. Теперь же я был обеспокоен чем-то внутрисебя, и это напоминало мне, что мой внутренний мир был таким же реальным и важным, как и окружающий.
За завтраком я хотел было поговорить обо всём этом с Райхом, но что-то удержало меня — наверное, страх, что он просто не поймёт меня. Он заметил, что я кажусь рассеянным, и я ответил, что вчера совершил ошибку, выкурив сигару Дарги — вот и всё.
Затем я следил за передвижением электронного зонда вниз по холму. Райх вернулся в свою палатку, чтобы попытаться разработать метод облегчения этой операции — например, при помощи воздушной подушки, как в судах соответствующего типа. Рабочие опустили зонд на середину высоты холма, за Нижние ворота. Когда всё было готово, я занял своё место, настроил управление и включил луч.
Почти сразу же я понял, что что-то нашёл. Белая линия, бегавшая сверху вниз по экрану, явственно выгибалась посередине. Когда я, увеличив обратную связь, снизил мощность, эта выпуклость растянулась в параллельные горизонтальные линии. Я послал мастера за Райхом и продолжил осторожно перемещать по всем направлениям луч, зондируя пространство вокруг найденного объекта правильной формы. Экран показывал, что справа и слева были ещё такие же предметы.
Конечно, это был мой первый опыт находки с помощью зонда, так что я не представлял ни размеров найденного объекта, ни глубины его залегания. Минутой позже появился взволнованный Райх. Он посмотрел на индикатор, пульт управления и сказал:
— О господи, проклятая машина сломалась.
— Но как?
— Ты, должно быть, завёл регулятор слишком далеко и что-то разъединил. Согласно этим показаниям, то, что ты обнаружил, имеет высоту семьдесят футов и лежит на глубине двух миль!
Я слез с сиденья весьма удручённым. Это правда, я не умею обращаться с механическими устройствами. Новенькие автомобили ломаются всего за несколько часов, когда я сажусь за их руль; в машинах, прежде не доставлявших ни малейших хлопот, при одном лишь моём приближении вылетали предохранители. Так что и сейчас, хотя я и не понимал, что же сделал неправильно, я всё равно чувствовал себя виноватым.
Райх отвинтил крышку, заглянул внутрь и сказал, что видимых неисправностей нет, и что после обеда ему придётся проверить все цепи. В ответ на мои извинения он похлопал меня по плечу:
— Ничего! В любом случае, что-то мы да нашли. Всё, что нам теперь нужно выяснить, это глубину залегания находки.
После холодного плотного обеда Райх
— Ну что же ты меня не разбудил? — Райх сел на землю рядом со мной, выглядел он подавленным. — В чём дело? Не можешь обнаружить неполадки?
Он задумчиво посмотрел на меня:
— Нет никаких неполадок.
Я ничего не понимал:
— Ты имеешь в виду, что починил зонд?
— Нет. Никаких неполадок вообще не было.
— Что ж, это ободряет. Что же тогда было неправильно?
— Вот это-то и беспокоит меня. Ошибок нигде не было.
— Не было? Тогда, знаешь ли ты, на какой глубине это находится?
— Знаю. На той же, что датчик и показал. Две мили.
Я сдержал своё возбуждение — порой происходят вещи и постраннее.
— Две мили. Но это как раз под основанием холма. Я хочу сказать... Такая глубина должна относить нас к археозойским [42] скальным породам.
— Как сказать. Но, думаю, ты прав.
— Кроме того, если глубина такая и есть, то, по-видимому, верны и размеры блоков — семьдесят футов высотой. Это звучит несколько неправдоподобно. Даже блоки Великой Пирамиды намного меньше.
42
Т. е. более двух с половиной тысяч миллионов лет назад.
Райх добродушно ответил:
— Мой дорогой Остин, я совершенно с тобой согласен. Все это невозможно. Но я проверил каждую цепь машины, и я не вижу, где я мог допустить ошибку.
— Есть только один способ проверить — послать вниз "крота".
— Именно это я и собирался предложить. Однако, если глубина действительно две мили, то применять "крот" бессмысленно.
— Почему?
— Прежде всего, он не предназначен для прохождения сквозь горные породы — только через землю или глину, а он обязательно встретит камень на такой глубине. Во-вторых, даже если и не встретит, его раздавит давление земли — это всё равно что находиться в океане на глубине двух миль, — оно составит тысячи фунтов на квадратный дюйм. Вдобавок, каждую милю температура увеличивается на сотню градусов, что может оказаться слишком жарко для электроники "крота".
Теперь я осознал всю сложность задачи. Если Райх был прав, мы могли даже и не надеяться, что откопаем эти "объекты", которые, очевидно, являются частью стены или храма. При всём нашем современном высочайшем техническом уровне у нас нет машин, способных работать при таком давлении и температуре и поднимать огромные блоки с глубины двух миль.
Мы вернулись к зонду, обсуждая возникшую проблему. Если зонд всё показывал правильно — а Райх думал, что так оно и есть, — то перед археологией вставал довольно непростой вопрос: каким же образом развалины могли оказаться на такой глубине? Быть может, огромный участок земли осел — провалился в бездну подземелья — во время какого-то землетрясения? Тогда, возможно, образовавшаяся пустота была заполнена водой и грязью... Но грязь толщиной две мили! Сколько тысячелетий ушло на это? Мы чувствовали, что вот-вот сойдём с ума. У нас было искушение помчаться к телефону и проконсультироваться у коллег, но боязнь, что была сделана какая-нибудь нелепая ошибка, сдерживала нас.