Метка тьмы
Шрифт:
– Знаю.
Приткин не мог добраться до меня, но это не мешало ему вопить.
– Это безумие! Вы собираетесь позволить ему кормиться от вас? Добровольно? Вы закончите свои дни одной из них!
Мирча ответил за меня, не отводя взгляда своих темных глаз от моего лица. Я поняла, что они не были ярко выраженного карего оттенка, а скорее комбинацией многих цветов: кофе со взбитыми сливками, корицы, золота, с вкраплением темной зелени. Они были красивы.
– Если мы питаемся от всего человечества, как вы, кажется, думаете, маг Приткин, как тогда мы умудрились не создать тысячи и даже миллионы новых вампиров? А для этого требуется всего лишь три укуса изо дня в день от мастера седьмого уровня или выше. Может, вы полагаете, что, если бы не было ограничений, это не случалось бы снова и снова? Случайно или
Он замолчал, но ему и не нужно было продолжать. Я не думала, что даже такому как Приткин не известно, что произошло с Дракулой, да и сам Мирча много раз за первые годы с трудом избегал ловушек и смерти. Раду, его младшему брату, повезло меньше. Он был схвачен толпой в Париже и отдан Инквизиции. Они мучили его значительно больше столетия, прежде чем Мирча, наконец, нашел и освободил его, но к тому моменту он стал опасным безумцем. С тех пор Раду содержался в заключении.
– Один раз уже была эта непрекращающаяся война, - продолжил Мирча, словно читая мои мысли.
– Между нами и людьми, между кланами вампиров, между нами и магами, и так до бесконечности. Пока Сенаты не выступили с воззванием, говоря «достаточно, или мы в конце концов уничтожим себя». Никто не желает возвращаться к этому, особенно к конфликту с людьми. Даже если бы мы выиграли войну с миллиардами, выступивших против нас, то оказались бы в проигрыше потому как, кто накормит нас, если их не станет?
– Он посмотрел на Приткина.
– Мы не более вас жаждем бесконтрольного увеличения численности и раскрытия. Мы кусаем, чтобы осушить приговоренного к казни или напугать, как сегодня в случае с пленниками. Но для нормального кормления, - сказал он, снова обращая внимание на меня, - мы предпочитаем более нежный способ.
– Мирча улыбнулся, и это было подобно солнцу, пробившемуся сквозь облака после нескольких дней дождя. От его улыбки захватывало дух.
– Что вы делаете с ней? – Приткин выглядывал из-за плеча Томаса.
– Вы ничего не делаете. – Казалось, он несколько разочарован.
Томас потянулся и убрал руку Мирчи с моего лица.
– Оставь ее в покое.
Мирчу это позабавило.
– Она сама предложила, Томас; Ты слышал ее. В чем дело? Я обещал быть нежным. – Томас стиснул челюсть, сверкая глазами. Похоже его это не успокаивало. Глаза Мирчи слегка расширились, а затем сверкнули злостью. – Прошу прощения; я не знал. Но конечно же ты не поскупишься на одну маленькую пробу для меня?
– Он с томной нежностью гладил мое лицо, но его глаза при этом не отрывались от Томаса. – Она действительно так мила, как выглядит?
Томас фактически зарычал на него, снова отшвыривая руку Мирчи.
Я желала, чтобы Мирча продолжил начатое. Я хотела покончить с вопросами Приткина, но не могла пока его загораживал вампир.
– Мы можем просто сделать это?
– Я сам сделаю, если это необходимо, - произнес Томас, склоняя ко мне голову.
Я стремительно отдернулась.
– Не-а. Я не давала добро на это. – Согласна, кое-что я задолжала Томасу, но кормление туда не входило.
Мирча снова засмеялся, низким приятным смехом.
– Томас! Ты не говорил ей?
– Что не говорил?
– Мое настроение резко падало.
Вспышка в глазах Мирчи не предвещала ничего хорошего.
– Только то, что он питался от тебя в течение многих месяцев, dulceata, и, как часто происходит в таких случаях, у него проснулись … собственнические инстинкты.
Я в шоке уставилась на Томаса.
– Скажи, что он шутит.
Я прочитала ответ на его лице, еще до того как она произнес хотя бы слово, чувствуя как земля уходит из-под ног. В вампирских кругах существуют строгие правила относительно кормления. Требование не питаться регулярно от одного и того же донора возникло просто так, поскольку у участвующего в этом вампира возникают собственнические чувства, которые могут привести ко всем сопряженным с ревностью неприятностям. Но еще большим нарушением считается брать без разрешения кровь у кого-то связанного с нашим миром. Это связано не только с часто сопутствующим питательному процессу сексуальным побочным эффектом, но также потому, что любой признанный как член сверхъестественного сообщества имеет определенные права. Томас только что нарушил целый свод
Томас облизнул губы.
– Это происходило не часто, Кэсси. Мне нужно было постоянно знать, где ты, а регулярное кормление создает связь. Это помогало мне охранять тебя.
– Как благородно с твоей стороны. – Только и смогла выдавить я; чувствуя себя так, словно что-то придавило меня.
Я начала подниматься — сама не знаю, зачем — но Мирча удержал меня, положив руку на плечо. Его лицо внезапно посерьезнело, словно он догадался о том, насколько новости затронули меня.
– Ты имеешь полное право сердиться на Томаса, dulceata, но сейчас не время. Это - моя ошибка; мне не следовало дразнить его. Обещаю вести себя сдержанней, если ты все же пожелаешь продолжить. Иначе мы впустую потратим день на споры.
– Я не желаю спорить, - ответила я, и это было правдой. Мне хотелось запустить чем-нибудь в голову Томаса, и предпочтительно чем-то тяжелым. Но это не даст мне ответов, а в данный момент я нуждалась в информации больше, чем в мести.
– Отлично. Только уберите его от меня подальше.
– Договорились. Томас, будь добр? – По виду Томаса можно было сказать, что он собирается возразить, но после многозначительной паузы все же отодвинулся приблизительно на два фута. И остановился с упрямым видом. Я бы упрекнула его, но он лишь скажет, что должен находится рядом с Приткином, чтобы контролировать его. Поскольку мне нечего было бы ему возразить, я сохраняла спокойствие.
Мирча вздохнул и снова взял мое лицо в ладони. На сей раз он не тянул время. Его пальцы мягко скользнули вниз по моему подбородку к шее, и я почувствовала как его сила взывает ко мне. Его ласка была настолько утонченной, что ее едва ли вообще можно было назвать прикосновением, но я задрожала, когда теплая волна удовольствия, растеклась по моему телу, частично смывая шок, вызванный действиями Томаса. Мою кожа покалывало, и туман сверкающей, восхитительной энергии окутал нас. Внезапно я поняла, чью защиту сорвал Билли Джо совсем недавно, чью силу мы заимствовали, отбивая нападение в Данте. Это было все то же головокружительное, пузырящееся шампанское во льду, которое я ощутила в казино, безрассудный коктейль желания, смеха и тепла, который почти сразу же вызывал привыкание. Я сознавала, что должна разозлиться из-за защиты, которой он сковал мою силу, но скорее всего никто не смог бы, окунувшись в эти ощущения, оставаться сердитым. Это было просто невозможно. Его сила струилась по мне подобно солнечному свету, обретшему форму, и я восхищенно смеялась.
Мирча ударил, когда наши энергии, смешавшись, достигли максимальной точки. Я едва ощутила это, продолжая блаженно тонуть в восхитительном, золотистом жаре. У меня было такое ощущение, словно он касался чего-то более интимного, чем моя шея и в какую-то секунду мне практически показалось, что одежда исчезла, и теплая рука нежно скользит вниз по моему телу. Я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо как в пустыне, и пульс начал интенсивно биться в нежных местах. Мне вспомнилось прошлое, когда Мирча и я лежали свернувшись калачиком на диване в кабинете Тони, и он гладил мне волосы, рассказывая историю. Во время того визита я проводила с ним больше времени, чем Тони, и в половине случаев, сидя на его коленях, но ни разу я не реагировала на него так. Конечно, мне было одиннадцать. Посиделки на коленях теперь приобрели совершенно иной смысл.
На лице Мирчи появилось странное выражение, почти недоуменное, словно он впервые увидел меня. Мгновенье он всматривался в мое лицо, затем взяв руку, склонился над ней. Я ощутила мимолетное прикосновение губ, и он тут же отстранился, отпуская меня. Все вместе это заняло не более десяти секунд. Но по прошествии их я чувствовала себя запыхавшейся, смущенной и пусть на миг, но убитой горем, как если бы у меня отняли самую драгоценную вещь в моей жизни. Я потянулась к нему, но успела остановиться прежде, чем выставила себя дурой. Я сидела, пытаясь вернуть свой пульс ближе к норме, и не отрываясь смотрела на него.