Метка тьмы
Шрифт:
Подавив в себе гнев, я развернулась к окну и раздвинула шторы, моему взору предстала картина красновато-коричневого пейзажа со светло-голубым небом. Вокруг ямы, оставленной гранатой, собралась целая толпа, но никто не побеспокоил нас. По-моему, они посчитали, что мы в состоянии сами позаботиться о себе. Я снова повернулась к пропитанному ненавистью лицу.
– А что, если вы ошибаетесь, и я вовсе не та злобная тварь? Вам известен способ убедиться наверняка, прежде чем покончить со мной?
– Я итак уверен. Ни один человек не способен на то, что сделали вы. Это не возможно.
– Несколько дней назад, я согласилась бы с вами. Теперь я думаю иначе.
– Я осознала,
– Вы говорите, что охотились на таких тварей прежде. Нет ли какого-нибудь теста, который вы могли бы использовать, чтобы удостовериться в своей правоте? Или вы убиваете любого с подозрительным видом?
– Тесты есть, - процедил Приткин сквозь зубы, словно даже просто общаться со мной было для него пыткой.
– Но ваши союзники вампиры не согласятся на них. В них применяется святая вода и кресты.
Я удивленно взглянула на Мирчу, на что он закатил глаза. Какой белиберды начитался Приткин? Чертова Брема Стокера? Демоны может и боялись освященных предметов, но вампы однозначно нет. Семейный герб Мирчи изображал дракона, как символ храбрости, который обвивал крест, как признак принадлежности семьи к католической церкви. Он украшал стену позади его места в Сенате, но думаю, что Приткин был слишком занят, сверля меня взглядом, чтобы заметить. Я подумывала о том, чтобы прочитать ему лекцию по вампиризму, который подобно ликантропии, в какой-то степени являлся метафизической болезнью. Но я сомневалась, что он поверит, в то, что истоком легенды, утверждающей, будто демон вселяется в каждого новообращенного вампира, является массовая истерия в Средневековье. На мой взгляд, Приткин видел демонов повсюду, не зависимо был он там или нет. Фактически, единственными действенными средствами из Голивудского арсенала оружия с вампирами, были солнечный свет — для молодых, и с определенной долей натяжки - чеснок, и то если только использовался как составляющая охранных заклинаний. От простого вывешивания его на двери не было абсолютно никакого эффекта - черт, да Тони обожал брускетты с ним и небольшим количеством оливкового масла.
Мирча не собирался помогать; он лишь усмехался глядя на меня.
– Надо же, я всегда считал, что меньше всего люблю плохое вино и безвкусную одежду. – Он снисходительно улыбнулся, видя выражение моего лица.
– Хорошо, dulceata. Я думаю, что мы сможем найти где-нибудь несколько крестов. И если не ошибаюсь, то Раф, кажется, держит в плену несколько пузырьков святой воды, пока мы разговариваем.
Раф со своей корзинкой сделал шаг вперед. Мы все с сомнением взглянули на нее, создавалось впечатление, что внутри нее находится горсть мексиканских прыгающих бобов, которым не терпится вырваться наружу.
– Я не согласен на это, - Произнес Томас.
– Консул приказала мне охранять Кэсси. Что, если он лжет, и в тех пузырьках содержится кислота или взрывчатые вещества? Вы ведь понимаете, что мы не можем доверять ему.
– Никогда не доверяйте волшебнику, - согласился Раф, словно цитировал что-то.
– Я проверю их, - сказал Луи-Сезар, настолько
– Я намерен вылить это вам на руку. Если это не безопасно, то для вас будет лучше сообщить мне об этом сейчас.
Приткин не счел нужным отвечать на это высказывание, его горящий взор по-прежнему был прикован ко мне, словно полная комната мастеров-вампиров беспокоила его меньше, чем то, что могу выкинуть я. Он очевидно пробыл в их окружении не достаточно долго, чтобы улавливать нюансы. Луи-Сезар сказал только, что они не будут убивать его — что все еще оставляло неограниченный простор возможностей. Я бы на его месте беспокоилась, но Приткин был настолько занят демонстрацией мне смертельного негодования, что едва заметил, когда несколько капелек бесцветной жидкости обрызгали его кожу. Все мы пристально следили за ним, можно сказать в ожидании того, что его рука начнет испаряться, но ничто не случилось. Луи-Сезар подошел ко мне, но Томас подставил свое запястье.
Глаза француза сверкнули серебром.
– Будь осторожен, Томас, - произнес он мягко. – Сейчас нет времени на безумства.
Томас отмахнулся от предупреждения.
– В ней может быть яд — возможно он принял противоядие, или желает умереть с нею. Я не позволю причинить ей вред.
– Я возьму ответственность перед Консулом на себя, если что-нибудь произойдет.
– Меня не волнует Консул.
– Тогда тебе стоит проявлять больше осторожности со мной.
Два потока мерцающей энергии возросли настолько, что этого оказалось достаточно, чтобы мурашки покрыли мои руки, и браслет завибрировал на моей коже.
– Довольно! – Мирча взмахнул рукой, и потоки силы в комнате значительно поубавились. Он выдернул пузырек из руки француза и сделал легкий вдох.
– Вода, Томас - это просто вода и ничего больше.
– Он передал пузырек мне, и я схватила его раньше, чем Томас сумел возразить.
Я доверяла Мирче, и к тому же, ни браслет, ни моя защита не реагировали на него.
– Ничего.
– Нет! – Томас почти дотянулся до пузырька, но Луи-Сезар отбил его руку ударом своей.
Я поглядела на Приткина, который взволнованно наблюдал за мной.
– До дна. – Я проглотила все. Как и говорил Мирча, это была просто вода, только немного несвежая. Приткин сверлил меня взглядом, словно ожидая, что из моих ушей или чего-то другого начнет клубиться пар.
– Удовлетворены? Или вы желаете повесить еще несколько крестов вокруг моей шеи?
– Кто ты? – прошептал он.
Я вернулась к своему стулу, но он был усеян кирпичной пылью, поэтому мне пришлось предпочесть ему диван. Окно разбилось, когда Мирча выбросил гранату через него, поэтому прежде чем сесть мне пришлось стряхнуть осколки стекла на пол. Лучше бы у Приткина имелись какие-нибудь ответы, потому что он действительно бесил меня.
– Усталая, изнеможденная и больная до смерти от вас, - честно ответила я ему.
Мирча рассмеялся. – Ты нисколько не изменилась, dulceata.
Приткин не сводил с меня взгляда, и его лицо избавилось от некоторой доли того ужасного гнева.
– Я не понимаю. Вы не могли выпить святую воду и никак не отреагировать на нее, если вы - разновидность демона. Но вы также не можете быть человеком и делать то, чему я был свидетелем.
Мирча разместился на диване предварительно осторожно протерев его своим носовым платком. Он поднял одну из моих босых ног и лениво погладил ее. Я вдруг почувствовала себя намного лучше.