Метод супружества
Шрифт:
«Сложнее» — чертовски большое преуменьшение.
— Я сделаю все возможное, чтобы сохранить его, — указываю на свой плоский живот, — в тайне как можно дольше, чтобы нам не пришлось иметь дело со всем этим дерьмом из сплетен маленького городка.
Мне хочется заткнуться, думая о том, как были бы счастливы все благонамеренные жители за нас. Не поймите неправильно, мне нравится это счастье, но я ненавижу то, что оно связано с Кипом, и с гребаной ложью.
— Постараюсь сделать вид, что не считаю отца моего ребенка
Мне очень хочется быть чертовски благородной и отказаться от его денег, но это неразумно. Дети чертовски дорого обходятся, и я хочу вырастить хорошего ребенка, дать ему хорошую жизнь. Деньги не всегда равняются хорошей жизни, но они равняются хорошему здравоохранению, крыше над головой, еде, автомобилям, путешествиям, хорошим рождественским подаркам и тому подобным вещам.
И Кип, очевидно, не нуждается в деньгах, поскольку он партнер в успешном строительном бизнесе и у него нет второго ребенка, о котором нужно заботиться.
Возможно, он выглядит так, словно мои слова подействовали на него. По крайней мере, на секунду, пока его холодная маска не натянулась обратно. Он кивает один раз.
Затем идет прочь, в направлении своей комнаты.
Вскоре после этого я слышу, как включается душ.
Он собирается жить здесь и спать в своей комнате. Несмотря на его присутствие в доме, я никогда в жизни не чувствовала себя более одинокой.
Кладу руку на живот.
— Я очень надеюсь, что у тебя получится, малыш, — тихо говорю.
Потому что жизнь уже охвачена пламенем, и я поняла, что готова сжечь все дотла ради этой маленькой штучки внутри меня.
* * *
Нора пришла на мой первый прием к врачу.
Ей была дана несколько сокращенная информация о реакции Кипа на беременность. Я старалась разыграть это как можно лучше не потому, что пыталась спасти его статус, а потому, что в противном случае все станет слишком сложным.
К сожалению, даже сокращенная версия его реакции вызвала раздражение у моей подруги.
Не помогает и то, что у нее есть собственный муж, который боготворит ее. Он был у нее на побегушках, когда она была беременна, наблюдал за ней как ястреб, наслаждался каждой секундой ее беременности и не пропустил ни одного приема у врача, даже не позволил ей завязывать гребаные шнурки.
Отсутствие Кипа ощущается сильнее, если сравнивать его с Роуэном. С другой стороны, они разные люди.
Роуэн лучше.
Довольно жестокая и несправедливая мысль, но в эти дни я чувствую себя именно так.
Знаю, Норе есть что сказать о Кипе, но также знаю, что она что-то скрывает. Я не стала подробно рассказывать ей о прошлом, но она узнала достаточно, чтобы понять травму, через которую я прошла.
А
Не помогает и то, что это гребаное место полно беременных женщин, выглядевших счастливыми и здоровыми, и у каждой из них рядом сидит муж. Конечно, мужчины не выглядят такими уж обрадованными своим присутствием, и большинство из них прокручивают что-то в телефонах, но они сидят здесь.
Ох.
Мне нужно прийти в себя. Все может прекратиться. Опасный период еще не кончился. Нет никакого смысла накручивать себя. Я могу войти туда, и врачи не обнаружат сердцебиения.
Может это будет к лучшему.
Я пытаюсь убедить себя в этом. Что всем будет легче, если эта беременность закончится так же, как и все предыдущие. Я переживала это раньше, и переживу снова. В этом преимущество травмы — ты знаешь, что справишься. Знаешь, что у тебя нет особого выбора.
Хоть я и пытаюсь убедить себя, что со мной все будет в порядке, я не умею лгать себе. И правда в том, что я хочу этого ребенка.
Даже несмотря на то, что смирилась с жизнью без детей. Даже несмотря на то, что это все усложняет в тысячу раз. Даже несмотря на то, что это положило конец нашим с Кипом отношениям.
Я хочу этого.
Поэтому чертовски напугана.
Нора хватает меня за руку, лежащую на моем подрагивающем бедре. Крепко сжимает.
— Все будет хорошо, — обещает она.
Я киваю, потому что не доверяю себе, чтобы заговорить. Не верю ей. Она не может знать, что все будет хорошо. Но, держа ее за руку, я чувствую себя немного лучше. Потому что я не совсем одинока.
* * *
Меня чуть не стошнило по дороге в кабинет УЗИ. Потом я чуть не потеряла сознание, снимая платье.
Уверена, что разобралась с прошлым настолько, насколько вообще можно разобраться с таким дерьмом. Я горжусь тем, как восстановилась, какой крутой сукой стала. Пыталась не вспоминать о вещах, которые могут отбросить меня назад, в прошлое, со всеми травмами, физическими и эмоциональными.
Темная комната УЗИ с телевизором, примостившимся на стене, стол со стременами, шуршание бумаги под моей голой задницей — все до ужаса знакомо.
Врач милая. Наверное. Самое главное, что рядом с ней не хочется убежать из кабинета без нижнего белья.
— Хорошо, малыш на месте, а вот и сердцебиение, — говорит она, двигая ультразвуковой палочкой.
В меня не первый раз засовывают зонд с презервативом, но это не то, к чему можно привыкнуть.
За исключением того, что, уставившись на этот экран, на маленькую фигурку, похожую на мармеладного мишку, с мерцающим сердцебиением, я совершенно забываю о палочке.
Один удар сердца.