Метро 2033: Гонка по кругу
Шрифт:
«Не волнуйся, милая леди, – Андрей Андреевич подошел вплотную к девушке, погладил ее по щеке, – остался последний туннель со стражами. Да и важно не то, какой из миров настоящий, а какая ты в любом из этих миров».
Ева почувствовала кожей лица приятно теплую ладонь старика. Трудно было усомниться в реальности этого ощущения.
«Меня называют Дедом, – Андрей Андреевич прижал к себе девушку, доверчиво уткнувшуюся ему в грудь. – Я – зеркальная изнанка самого себя, я не меняюсь ни в каком из миров, потому что Дед читается как справа налево, так и слева направо одинаково. Я всегда верю в добро и справедливость, пусть даже вокруг зло и бесчестие. Я свет самого
Старик отстранил Еву, с потусторонней нежностью посмотрел на нее и произнес одними лишь глазами:
«Тебе пора, последний туннель ждет. Вперед!»
Девушка понеслась, не чуя под собой ног. Она не видела бегущего рядом Андрея Андреевича, но отчетливо слышала его голос, возникающий внутри головы.
«Теперь ты должна преодолеть последний и главный инстинкт – инстинкт самосохранения. Древние мистики, шаманы и колдуны всех мастей проходили обряд инициации, умирали и возрождались новыми личностями. Стражи последнего туннеля убьют тебя, чтобы ты воскресла в ином обличии. Чтобы узреть сияние мира, ты должна отключить искусственный свет. И то и другое внутри тебя… и только внутри тебя… вперед… вперед…»
– Да! Да! – закричала Ева, переполняемая неземным восторгом. – Я разорву круг! Разомкну контур! Вперед! К свету! К настоящему свету!
Вскоре девушка заметила спины трех стражей, передвигающихся быстрым шагом. Они не таились в засаде, а шли в том же направлении, в котором бежала Ева. Девушка издала радостный возглас и ускорилась. Три хранителя туннеля повернулись одновременно. У всех мужчин в руках были фонари, а на плечах висели автоматы. Один из стражей, который находился ближе всего к Еве, направил на нее оружие.
– К свету! – прокричала девушка, расправив руки, точно вот-вот готова была воспарить. – Я лечу к свету!!!
Страж был уже совсем близко; он прицелился в Еву. Девушка расхохоталась в ответ и совершила последний затяжной прыжок. Страж выстрелил, и безбрежное сияние утопило Еву.
«Прощай, проклятый подземный мир!» – успела подумать она, прежде чем забыться в ослепительной вспышке.
С самого начала соревнований фортуна благоволила к Алексею Грабову и двум его напарникам. Впрочем, удивляться здесь было нечему. Как победители прошлых Игр, ганзейцы стартовали первыми. Это были подготовленные ребята, и опасаться им стоило, пожалуй, лишь сталкеров с Красной Линии. Если кто и мог преподнести неприятный сюрприз, то разве что проклятые коммунисты. Однако на станции Курская один из чиновников в сером джемпере – на Пятых Играх все чиновники и букмекеры были одеты в серые джемперы – как бы невзначай показал открытую ладонь. Это означало, что краснолинейцы начали гонку с пятой позиции, что весьма успокаивало.
Тем не менее ганзейцы не расслаблялись. Желая увеличить отрыв от преследователей, но при этом не вымотаться раньше времени, они чередовали бег с быстрым шагом. Грабов сотоварищи преодолевали станцию за станцией, перегон за перегоном, и, казалось, никто их уже не нагонит. Единственное, что заставляло нервничать Алексея, – кровожадные мутанты, которые были выпущены по приказу Главного менеджера в один из туннелей Кольцевой линии. И хоть лицо, руки и обувь капитана ганзейцев и его напарников были смазаны специальным, отпугивающим глаберов кремом, все же где-то внутри маленькая червоточинка не давала покоя. Можно ли быть уверенным, что у чертовых тварей не замкнет в безмозглых черепушках, и они не кинутся на своих хозяев? Хотя…
Перед глазами Грабова постоянно всплывала картина, от которой
Хотелось бы верить. Впрочем, другого выхода у Алексея не было. Господин Главный менеджер, каким-то невероятным образом прознавший о незаконных торговых сношениях Грабова с Красной Линией и убийстве партнеров по бизнесу, крепко держал его за яйца. Оставалось надеяться на свои мышцы, силу товарищей и дальнейшую благосклонность фортуны. А еще Алексея грела мысль, что в случае победы он войдет в число избранных и перед ним откроется невероятная возможность для дальнейшего обогащения.
Грабов шел посередине. Впереди двигался сталкер по имени Макс, пятидесятилетний лысеющий усач крепкого телосложения; замыкающим был Крот, коротко стриженый мужчина в очках, примерно одного с Алексеем возраста. Миновав станцию Белорусская, они преодолели более половины пути. Их ждала Краснопресненская и еще один перегон, а потом – перед финальным забегом – шестичасовый отдых на Киевской. Грабов уже предвкушал, как растянется на топчане, предварительно отведав горячей грибной похлебки, как вдруг до его слуха донеслись легкие шаркающие шаги, а затем будто бы женский крик: «Я разорву круг…», – и еще что-то неразборчивое. Кто-то с невероятной скоростью нагонял ганзейцев. Грабов сперва не поверил своим ушам: казалось невероятным, что его команду в принципе можно настигнуть. Однако звуки шагов усиливались, и вся троица повернулась навстречу опасности. Фонарь Крота, прикрепленный к автомату, поймал бегущую.
– К свету! Я лечу к свету! – прокричала она и, не сбавляя темпа, ринулась на сталкера.
Крот быстро прицелился, однако успел нажать спуск только тогда, когда фигура прыгнула в его сторону. Грянул выстрел, и сталкер тут же был сбит с ног. Грабов бросился к напарнику. Он обнаружил девушку с простреленной грудью и рычащего от боли Крота, схватившегося за левую голень.
– Сука! – прохрипел поверженный сталкер. – Она мне ногу вывихнула!
– Идти сможешь? – спросил Алексей.
– Не знаю, – процедил сквозь зубы Крот, попытался подняться, но, вскрикнув, вновь повалился на землю.
Грабов осветил фонарем убитую. Он узнал ее: примерно год назад видел в одном из злачных мест Ганзы. Сестра гауляйтера Пушкинской. Глаза девушки были полузакрыты, на губах застыла блаженная улыбка, будто перед смертью ей открылось нечто бесподобно прекрасное.
– Странно, – задумчиво произнес подошедший Макс, – какая– то она неправильная… и лицо у нее… как будто, перед тем как копыта отбросить, кончила…
– Под наркотой была, – заключил Грабов, – маёк или что-то в этом роде. Потому и неслась как бешеная, потому и нас догнала. Явный передоз.
– Граб, – простонал Крот, приподнимаясь на руках, – я сам не смогу идти. Дотащите меня до Краснопресненской.
Алексей не спешил помогать товарищу, соображал, как ему лучше поступить. Если какая-то телка умудрилась настичь его команду, то такое тем более под силу краснолинейцам. По правилам Игр раненых товарищей оставлять нельзя. Вернее, можно, – но пока вся команда в полном составе не одолеет перегон, его прохождение не будет засчитано. То есть оставить здесь Крота равносильно поражению. С другой стороны, напарника с вывихнутой ногой можно дотащить до ближайшей станции и там сдать в медпункт. Грабов прикинул: до Краснопресненской еще далеко, с километр. Тащить на себе такую тушу – значит потерять очень много времени, а парни с Красной Линии быстры и опасны. И, следовательно, оставался только один выход.