Между этажами

Джинджелл Вэнди

Теперь, когда Атилас опустился вниз, он тоже был более настоящим, чем его муляж во сне, ручейки голубой крови раскрасили белоснежный пол, он закрыл глаза. Сама собой моя нога двинулась к нему, но шагнуть я не посмела, ведь я научилась не доверять его видимой слабости. И вот я мучительно ждала, пока он не заморгал.

— До последнего не был уверен, что ты появишься здесь в реальном теле, — будто разговаривая сам с собой проговорил Атилас, — Но вот ты здесь. Действительно. Очень. Интересно.

— Это я, — уже в сотый

раз повторила я, — знаю, ты не веришь, но это действительно я.

— О, как ты убедительна! — вздохнул он, — и всё же я не уверен! Это так не похоже на Зеро.

— Зеро не очень обрадовался такому повороту событий, — сказала я и добавила, — да и я, знаешь ли, тоже до потолка не прыгала. Если и сейчас меня убьёшь, то мне прям крышка, и я окончательно умру. Поэтому пожалуйста, блин, перестань меня уже убивать!

— Я в курсе, — Атилас попытался сесть, придерживаясь за противоположную стену, — вероятно господин доверяет мне больше, чем я думал.

Я не помогла ему — просто не осмелилась. Ведь не ясно, убьёт ли он меня и на этот раз, а Зеро мне не поможет.

Наконец он сел и опёрся о стену. А я ничего не могла с собой поделать — так хотелось ему помочь. Возможно он это тоже заметил, потому что усмехнулся и из его рта брызнула кровь.

Он вытер губы и сказал:

— Неужели я не говорил, что заточён в лунный свет, и что ад преграждает дорогу? Из этой комнаты только один выход.

— Да ну? — я не шелохнулась. Всё никак не могла ему поверить, — и ты же не расскажешь, какой?

— Говорил и не раз, — ответил он, — и тем более нахожу неправомерными твои частые обвинения в том, что я утаиваю информацию.

Я не сдержалась и захихикала:

— Вот дурацкие фейри! Так, блин, оскорбляетесь, когда ваших путаных витиеватостей не понимают!

— Остаётся лишь гадать, чему человеческих детей нынче учат в школе, — удивился Атилас. Его глаза прояснялись: видимо смерть его миновала, а вот насчёт себя я так и не была уверена.

— Чего не знаю, того не знаю, — отозвалась я, — сто лет в школе не была.

— Оправдываешь своё невежество?

Я вздохнула:

— Вам с Зеро серьёзно пора научиться вежливому общению.

— Я вежлив, когда есть ради чего, — ответил Атилас, — а что до Зеро… скажем, чтобы он заговорил вежливо должна появиться более веская причина, нежели чувства одного питомца.

— Ладно, — сдалась я, — но всё равно понятия не имею, о чём ты.

— Ах, — вздохнул Атилас, — я было подумал, твоя человечность заставит тебя пойти трудным путём!

— Каким ещё путём? — вскипела я, — и при чём тут человечность?

— Гордость не позволит мне повторить это снова, — говорил он жёстко, но глаза его смеялись, — знаешь, порой ты такой глупый питомец.

— Что, неужто решил, наконец, что я питомец?

— Нет, — ответил он. Его глаза всё ещё смеялись, но я была уверена, что он смеётся над собой, — больше не знаю, чему верить. Но не стоит позволять такой мелочи влиять на мои действия.

— Не пойму, почему ты мне не веришь, — буркнула я.

— Верю, Пэт, — сказал он, и я, наконец, заметила нож в его руке.

— Вот блин, — охнула я. Чёрт, и откуда он опять нож достал? Мы же уже не в муляже-конструкте! — Атилас…

— Спорить нет смысла, — сказал он, — это действительно единственный способ.

— Ты же говорил, что веришь мне, — только и смогла сказать я. И вот после всего, что я пережила, он просто меня убьёт. Опять.

Только на этот раз взаправду: и Зеро не поможет.

— Ну не нелепица ли? Насколько я знаю, ты не Пэт. Но я поверю тебе.

— Тогда убери грёбаный нож!

— Из тюрьмы лунного света иначе не выбраться, — тихо отчитал меня он и поднялся на ноги.

Я поняла, что отступаю только когда упёрлась спиной в стену. Твёрдую и холодную, на все сто уверенную в том, что она стена.

— И это тоже не выход, — сказал он. Странно, он вроде не шагал, а будто бы парил.

Как ему вообще удаётся ходить после того как всё его тело проткнули миллионы лучиков лунного света? Может поэтому и казалось, что он не касается пола.

Он положил руку мне на плечо, и, если подумать, я должна была расплакаться. Но я не плакала: было лишь тупое чувство опустошённости, от которого все слёзы высохли. В конце концов Атилас оказался не тем, кем я надеялась он был, и плакать тут не о чем. Единственным, что я чувствовала, глядя в его усталые глаза, было сожаление о том, что всё вышло вот так.

Вдруг его пальцы резко сжались, он выдохнул. Я ничего не понимала, но вот его голова опустилась, а сквозь рубашку засочилась кровь. Из его груди торчал нож.

И опять ничего не поняла: нож был направлен вверх, а на рукояти была не моя, и даже не рука Зеро, а собственная рука Атиласа. Его пальцы постепенно разжались, он обмяк и повалился на меня.

Попыталась его поймать, но он оказался таким тяжёлым, что даже стена позади меня не помогла, и мы оба повалились на холодный, запачканный кровью пол. Я подтянула его себе на колени, но не знала вытащить или оставить нож, и, судя по тому, как ошеломлённо Атилас перевёл взгляд с ножа на меня, он тоже не имел понятия.

— Быстро скажи, — выдохнул он, — действительно ли ты Пэт?

— Смысл об этом сейчас вообще волноваться? — завопила я, — какого, блин, хрена ты себя зарезал?

Он еле слышно рассмеялся.

— А, действительно ты. Не отпускай меня, ладно?

— И не собираюсь! — огрызнулась я, вытирая слёзы, — а сейчас заткнись и сосредоточься на излечении!

— Это противоречит цели, — пробормотал Атилас.

— Какой цели? — выкрикнула я, но его голова безвольно упала на мою руку, и он перестал дышать, — Атилас!