Между «ежами» и «лисами». Заметки об историках
Шрифт:
Мунье начал полемику с Поршневым еще до перевода его книги на французский язык. Он вновь и вновь перечитывал источники, на которые ссылался советский историк 146 , и обнаруживал, что во всех анализируемых восстаниях руководителями и застрельщиками выступали как раз те, кого Поршнев относил в лагерь «феодалов», – духовенство, представители провинциальных дворянских линьяжей, местные офисье – собственники должностей, недовольные самоуправством королевских интендантов, которые были наделены чрезвычайными полномочиями по сбору налогов. Мунье не понимал, как можно было игнорировать роялистское сознание восставших крестьян, кричавших: «Да здравствует король без габели!» Классовый анализ виделся ему слишком грубым инструментом для изучения общества Старого порядка, и еще меньше – абсолютистского государства.
146
Не случайно вскоре после выхода книги Поршнева (основанной главным образом на донесениях местных властей центральному правительству) Мунье опубликовал сборник писем, адресованных канцлеру Сегье: Lettres et m'emoires address'es au chancelier S'eguier (1633—1649) / Recueillis et publi'es par R. Mousnier. Paris: PUF, 1964. Выяснилось, что многие
Но стиль Мунье-полемиста заключался в том, что, вступив в дискуссию, он не ограничивался указанием на слабые места в построениях оппонента, но непременно сам старался углубиться в новую для себя проблематику. Он всерьез заинтересовался природой крестьянских волнений, на некоторое время сделав их сюжетом своего исследовательского семинара. И позже его ученики опубликуют исчерпывающие монографии по этой теме 147 . Сам же Мунье занялся компаративными исследованиями и сравнил крупнейшие крестьянские восстания XVII столетия – во Франции, России и Китае 148 .
147
Berc'e Y.-M. Histoire des Croquants. 'Etudes des soulevements populaires au XVIIe si`ecle dans le sud-ouest de la France. Paris; Gen`eve: Droz, 1974; Foisil M. La r'evolte des nu-pieds et les r'evoltes normandes de 1639. Paris: PUF, 1970.
148
Mousnier R. Fureures paysannes. Les paysans dans les r'evoltes du XVIIe si`ecle, France, Russie, Chine. Paris: Calman-L'evy, 1968.
Не меньшую известность, чем полемика с Поршневым, получил спор Ролана Мунье с Эрнестом Лабруссом, безусловным лидером социально-экономического направления в истории, блестящим педагогом.
Лабрусс отстаивал классовый подход при изученииобщества Старого порядка, инициировав масштабный анализ массовых источников – фискальных и нотариальных – с тем, чтобы получить в итоге «объективные» данные о классовой стратификации, не зависимые ни от иллюзий современников, ни от предвзятых идей историков. Полемика «школы Лабрусса» и «школы Мунье» началась еще в 1950-е годы, но кульминационным ее моментом стали знаменитые коллоквиумы в Сен-Клу 149 .
149
L’histoire sociale: Source et m'ethodes. Colloque de l’'Ecole normale sup'erieure de Saint-Cloud (15—16 mai 1965). Paris: PUF, 1967; Probl`emes de stratification sociale. Actes du colloque international (1966) / 'Ed. рar R. Mousnier. Paris: PUF, 1968. Niveaux de culture et groupes sociaux. Actes du colloque r'euni du 7 au 9 mai 1966 `a l’Ecole normale sup'erieure. Paris; La Haye: Mouton, 1967. Ordres et classes: Communications. Colloque d’histoire sociale, Saint-Cloud, 24—25 mai 1967 / 'Ed. рar D. Roche & E. Labrousse. Paris; La Haye: Mouton, 1973.
С точки зрения Мунье и его учеников, изучаемое ими общество было не классовым, а сословным. Впрочем, мы должны отметить досадную невозможность адекватного перевода. В нашей традиции словом «сословия» передают два разных термина: ordres и etats. Во Франции было три «Etats» (лишь иногда фигурально говорили о «дворянстве мантии» как о «четвертом сословии»– quatri`eme 'etat). Число ordres было намного большим, и критерии их выделения были более сложными. Так, например, приходские священники и монахи принадлежали к одному «'etat», но к разным «ordres»; то же можно сказать о советниках судов и адвокатах. Можно было бы предложить в качестве эквивалента термин «чин», но и он в русском языке нагружен особыми коннотациями. Вместе с тем в наших словарях и учебниках сословие часто определяют как общность, выделяемую на основе юридических критериев. Мунье же был с этим категорически не согласен, неоднократно возражая, что в XVI и XVII веках классификация на основе ordres была социальной реальностью, лишь часть из которой находила юридическое выражение. И положение той или иной группы на иерархической лестнице определялось не уровнем дохода, не обладанием наследственным или благоприобретенным имуществом и, уж конечно, не местом в системе производства, но прежде всего тем социальным престижем, который отводился обществом данной группе, в соответствии с закрепленными за этой группой социальными функциями. В подтверждение своего видения Ролан Мунье ссылался не на авторитет Маркса или социологов XX века, но на труды французских юристов начала XVII столетия. «Общество orders» скреплялось не столько горизонтальными связями, сколько иерархическими отношениями вертикальной солидарности. Отношения верности патрона и клиента традиционно находились в центре внимания школы Мунье 150 , сделавшего эти сюжеты темой нескольких своих семинаров. Мунье отмечал, что его интересуют не только структура общества, но и реальные принципы его функционирования. В клиентелах и иных вертикальных связях Мунье видел ключ к раскрытию политических механизмов французской монархии.
150
См., например: Client`enteles et fid'elit'es en Europe `a l’'Epoque moderne. Hommage `a Roland Mousnier / Рubli'e sous la dir. de Yves Durand. Paris: PUF, 1981.
Дискуссии в Сен-Клу, находившиеся в ту пору на переднем крае историографических дискуссий, позже обрели славу «образцов методологической бесплодности». Однако именно в ходе этих дебатов происходило осмысление необходимости поворота к культуре, к ценностям изучаемого общества, к имманентным культурным принципам. Трудно не заметить, что, хотя Мунье и не использовал термин «менталитет», его позиция представлялась более приближенной к тому, что вскоре будет без ложной скромности названо «новой историей» или «новой культурной историей».
Тогда, в Сен-Клу, отвечая на возражения Мунье, Лабрусс сказал: «Есть два рода умов, в равной степени достойных уважения: те, которые ищут решения проблем, и те,
Задумавшись над принципами социальной организации, Мунье вновь прибегнул к компаративному методу. Он опубликовал небольшой обзор разных типов социальной стратификации, основанных на определенных принципах социальной иерархии: кастовые, сословные, «литургические» (к нему он относил Московское государство), «философские» (основанные на принципе личных заслуг и принесенной пользе общему делу). Общества, основанные на классовом делении в зависимости от отношений собственности на средства производства, возникают после промышленного переворота. Но классы являются, таким образом, не универсальным свойством всех исторических сообществ, но лишь частным случаем стратификации.
151
Цит. по: Noiriel G. Qu’est-ce que l’histoire contemporaine? Paris: Hachette, 1998. P. 163.
Эту книгу, переведенную на многие языки, в СССР поместили в «спецхран» – то ли не без основания увидев в ней антимарксистский пафос, то ли приняв на свой счет язвительные слова Мунье в адрес тоталитарных режимов. К советскому строю этот историк действительно относился весьма критически. В 1975 году он, будучи председателем национального комитета французских историков, выступил в Сан-Франциско на XIV Международном конгрессе исторических наук с пленарным докладом по истории понятия «права человека». В результате советская делегация всерьез засобиралась демонстративно покинуть конгресс. Но при этом Мунье очень интересовался историей России, с уважением относился к советским коллегам и опекал молодых советских историков, проходивших в Сорбонне стажировку.
Но Лабрусс был прав, намекая на склонность Мунье к гиперкритицизму. В условиях, когда Э. Ле Руа Ладюри писал, что историк будущего будет «клиометристом» или его не будет вовсе, Мунье любил предостерег историков против увлечения количественными методами и подчеркивал искусственность налагаемых на общество внешних рубрикаций. Он вспоминал характерную сцену, когда некий исследователь обнаружил 18 иерархических групп среди лиц наемного труда в Париже. Но на «механографической карточке» (забытой теперь перфокарте 1960-х годов) для учета социальной принадлежности было предусмотрено лишь 10 позиций, и тогда руководитель проекта велел сократить число групп до десяти, прибегнув к их укрупнению. «Бесполезно подчеркивать всю произвольность этого действия, – возмущался Мунье, – если восемнадцать категорий существовали в реальности, то надо было их сохранить и отказаться от использования механографии вплоть до того момента, пока историк не будет обладать соответствующим для его целей оборудованием. То же самое относится и к статистике. Если общество реально фрагментировано на очень большое число слишком мелких категорий, то в этом и может состоять его определяющая черта, сущностный характер этого общества; следовательно, нужно с уважением относиться к этим категориям, даже если они и затрудняют статистическую обработку и даже если временно придется отказаться от статистики. Статистика и механография должны быть на службе у историка, а не наоборот» 152 , – в таком духе были выдержаны многочисленные реплики Мунье на коллоквиумах по социальной истории. Он настаивал на том, что подсчетам должны предшествовать кропотливые монографические изыскания в рамках отдельных семей, кварталов, приходов.
152
Mousnier R. La plume, la faucille et le marteau: Institutions et soci'et'e en France du Moyen ^age `a la R'evolution. Paris: PUF, 1970. P. 15—16.
Но это не мешало Ролану Мунье руководить коллективами, увлеченно занимались анализом массовых источников c целью «ухватить» общество в его эмпирической реальности, восстановить «подлинную» социальную структуру. Для этого им был выбран такой важный источник, как нотариальные брачные контракты. Социальный строй покоился на важнейшем, по мнению Мунье, правиле: французы Старого порядка женились на ровне. Случаи неравных браков и мезальянсов, конечно, были, более того, они играли роль важнейшего канала социальной мобильности, но брачные контракты чутко реагировали на подобные отклонения от нормы соответствующим изменением состава приданого. Действительно, информативная ценность брачных контрактов огромна: помимо размеров приданого невесты и вклада жениха, позволяющих учесть и даже «взвесить» компоненты этого социального уравнения, в них содержались ценнейшие сведения о социальных связях – горизонтальных (родственники) и вертикальных (свидетели); ими, как правило, приглашали быть вышестоящих людей. Исследовательский коллектив, в состав которого входили не только историки, но и представители точных наук, сумел обобщить громадный статистический материал брачных контрактов 153 , чтобы создать свою модель социальной иерархии парижского общества.
153
Mousnier R. Recherches sur la stratification sociale `a Paris aux XVIIe et XVIIIe si`ecles. I: L’'echantillon de 1634, 1635, 1636. Paris: А. Pedone, 1976.
В мае 1968 года грянула «студенческая революция». Забастовки охватили все университеты Франции. И только созданный Мунье Центр исследований по истории Европы Нового времени продолжал свою работу. Ролан Мунье организовал со своими коллегами группу, круглосуточно дежурившую в библиотеке Сорбонны, чтобы спасти ее фонды от поджога и разграбления 154 . Вместе с тем он призывал серьезно отнестись к урокам студенческого восстания и увидеть за левацкими лозунгами и экономическими требованиями прежде всего метафизический протест против общества потребления и бездуховности современного мира.
154
Среди историков мне приходилось слышать историю о том, что как раз в эти майские дни в Париже оказалась наша знаменитая исследовательница истории Франции Старого порядка А.Д. Люблинская, что она встречалась с Роланом Мунье и даже помогала ему патрулировать библиотеку Сорбонны. Это похоже на агиографическую легенду, но легенду красивую.