Между нами секрет
Шрифт:
– Кажется, нам в одну сторону.
– Разными дорогами.
Ухмыляется.
– Твой язычок стал острее. Мне нравится.
– А мне плевать. – Я улыбаюсь так широко и дико, как могу, а затем задираю подбородок и смотрю на Ярика.
Роковая ошибка, Рита.
Потому что не чувствую пропасти четырех лет. Потому что прямо сейчас я все та же маленькая девочка, безответно влюбленная в самого красивого парня в школе. Потому что на один короткий миг снова готова поверить в чудо, попробовать, готова отдать всю себя, лишь бы поцеловал. Теперь на его
Телефон звонит. Сбрасываю наваждение, подбираюсь, как у станка: живот, попу – все в себя да так, чтоб аж в узел стянуло. Отхожу на шаг и отвечаю.
– Да, я уже на месте стою.
– Девушка, колесо пробил, будете ждать? Минут пятнадцать-двадцать?
Внутри все разом обрывается. Ну почему, почему мне так не везет?
Все из-за него! Это он виноват! Было же нормально, пока он не приперся из своей дурацкой Америки с этой дурацкой голливудской улыбкой и отвратительно милой родинкой на левой щеке!
Ярик будто и не слышит моего рычания под нос, забирает из рук телефон, отключает вызов. Отменяет заказ, пока я молча наблюдаю за ним и закипаю. Одно во всем этом хорошо – он больше меня не трогает.
– Поехали, – задирает бровь и кивает неопределенно вперед. – Подвезу.
– А у тебя права появились?
Помню спор мамы с Владимиром, когда он купил Ярику на совершеннолетие «купе эс-класса»*, о том, что с американскими правами в России машиной управлять нельзя и придется получать новые. Наверное, несмотря на ссору, отчим тоже не думал, что сын не появится дома целых четыре года.
– Кому они нужны? – Ярослав произносит тихо, вкрадчиво, и меня уносит в прошлое, когда мы точно так же сбежали вдвоем за город и было откровенно плевать и на отсутствие прав, и на то, что выхватим после. – Да, птичка?
Он проводит костяшкой по моей скуле, ныряет пальцами в волосы, разглядывает осветленные на пару тонов кончики. Неужели я и правда ждала, что будет как-то иначе?
Нет, ты именно этого и ждала, признайся, блин!
Бью его по руке, наскребаю последние запасы уверенности. Пытаюсь унять дрожь и не казаться глупой девчонкой, к которой он привык.
– Слушай меня внимательно. – Я тычу пальцем ему в грудь, чертовски крепкую, да, блин, каменную грудь, на что Ярик только усмехается. – Ты вернулся на сколько? На неделю, две? Вот и прекрасно! Значит, делаем вид, что мы счастливое семейство. Не общаемся, нас вообще друг для друга не существует! А после юбилея отца ты спокойно убираешься в свою Америку! И мы больше никогда не…
– Кто-то репетировал речь, – тушит парой слов весь запал.
Ну что ты с ним поделаешь, а?
Сдаюсь. Просто разворачиваюсь и ухожу. Он идет следом.
– Ты изменилась, – прилетают в спину слова.
Что он хочет сказать? Резко оборачиваюсь и ловлю взгляд с прищуром в обрамлении пушистых ресниц, которым позавидовала бы и девчонка. О чем он говорит этим низким, чуть хриплым голосом? Да, я другая! Сняла очки, осветлила волосы, научилась краситься и хотя бы иногда менять кроссовки на туфли! Но вместо этого думаю о том, как сильно раздались у него плечи и что на ощупь они теперь вдвойне приятнее.
«Ты изменилась», – становится грустно, потому что ни черта.
– Да, я больше не влюблена в тебя.
Изображать гордую и независимую дальше не выходит. С трудом отворачиваюсь, еле передвигаю вмиг потяжелевшие ноги, чтобы слиться с толпой у бассейна. Только в висках до сих пор пульсирует его шепот: «А вот здесь все по-прежнему».
Глава 3
Гризли – Едем
Мне всегда чертовски «везло», но чтобы настолько! Где я успела нагрешить?
Пытаюсь проскочить мимо выпившего Вали, который становится крайне любвеобильным уже после третьей бутылки пива, но миссия с треском проваливается. А затем кто-то из его особенно остроумных друзей в шутку толкает нас в бассейн. Именинник на ногах не удерживается, еще и меня тянет за собой.
После резкого удара об воду, шока и вечности без кислорода, я наконец выныриваю на поверхность и бесполезно машу руками. Ничего не вижу, глаза щиплет из-за потекшей туши. Страшно почти до инфаркта миокарда.
– Держись! – в спутанном клубке звуков и букв слышу четкий приказ.
Я хватаюсь за надувной круг перед собой и лишь теперь могу дышать – спазм между ребер отпускает. Судорожно убираю волосы, вытираю лицо, но, скорее всего, делаю только хуже. Все еще жутковато, пальцы дрожат. Пытаюсь проморгаться и между взмахами ресниц различаю фигуру Ярика, он сидит у края бассейна с вытянутой рукой.
Ему даже говорить ничего не нужно, все ясно по суровому лицу и потемневшим глазам. Неужели помнит, что было в прошлый раз, когда я спрыгнула за ним с мостика, не сказав, что плавать не умею? Ну не хотела я показаться трусливой, думала, хотя бы по-собачьи поплыву!
– Ри-та, – произносит по слогам требовательно, пока я завороженно смотрю.
И зачем он на мою голову свалился такой идеальный? Что ему в своей Америке-то не сиделось?
Неуклюже гребу одной рукой, цепляюсь до побелевших костяшек за бортик бассейна. Яр искоса наблюдает за тем, как я и круг не хочу отпускать, и выбраться пытаюсь. Губы расслабляет, глаза закатывает – смешно ему. Изо всех сил брызгаю в него водой и не успеваю даже пикнуть, когда подхватывает и, словно пушинку, вытаскивает меня на сушу. Точно стероидов своих переел, они там популярны, слышала.
Секунды растягиваются в бесконечность, пока держусь за его плечи, будто рискую свалиться в глубоководный океан, пока ищу знакомые черты в новом Ярославе. Вроде бы и нахожу, но…
Он первым отводит взгляд, как всегда. Отпускает, а я резко осознаю, где мы и как чертовски холодно, обнимаю себя. Ярик ворчит что-то непонятное на-английском, я таких слов не знаю, хотя учусь на переводчика. Правда, я больше французский люблю. Народ вокруг закатывается, давится хохотом, даже Валя, что коряво выползает из воды.