Между нами секрет
Шрифт:
У меня глаза печет, но я держусь из последних сил.
– Если ты только из-за ребенка, – шепчет, облизывает губы, – не надо этого всего.
Я закатываю голову и смеюсь, потому что мы с ней оба сказочные идиоты.
– Да люблю я тебя, Рит. Люб-лю!
– О, – вот и весь ответ. Но на сейчас сойдет.
Глава 31
Рита
Julia Michaels — Heaven
Я до сих пор не могу поверить, что Ярослав «Шуга» Жаров любит меня, а он повторил уже дважды. И теперь,
Только оказываемся на месте, Ярик закрывает дверь, бросает чемодан с вещами прямо на входе. Он тянет наверх, и мы проносимся мимо удивленной Анны, которая застывает со сковородой и прихваткой в руках. Но я лишь крепче сжимаю ладонь Жарова, улыбаюсь и больше ничего не боюсь. От этой любви я готова прямо сейчас взлететь до самого Марса на зависть Илону Маску.
Когда спотыкаюсь на верхней ступени, Ярик меня ловит. Протаскивает над полом, прихватив под мышки, и через пару мгновений я оказываюсь прижата к стене. Пальцами нащупываю дверную ручку, потому что Жаров все это время не перестает меня целовать. Как только шагаем внутрь, Ярик намеренно подталкивает к кровати. Он подводит к изголовью, замедляет жадные касания губ, и шея тотчас покрывается мурашками.
– А тебе можно? – слышу робкое и такое непохожее ни на что прежде. Заботливое, мягкое.
– Д-да, наверное, – снова заикаюсь, начинаю бормотать сбивчиво: – Не помню ничего, что говорили. Я была так напугана, все как в тумане.
Ярик нежно целует меня в лоб, трется носом о мой в знак поддержки. Без слов доказывает, что со мной, рядом.
– Сможешь быть осторожным? – тихо, на грани шепота произношу.
Жаров ухмыляется по-свойски.
– Будет сложно, но постараюсь.
И только я закатываю глаза, как он подхватывает на руки и, крутанувшись, падает на спину вместе со мной.
От одежды мы избавляемся быстро, но дальше не спешим. Ярик выводит круги и узоры на груди – пальцами, языком, губами. Он нависает сверху, держится на вытянутых руках и впитывает взглядом всю меня – миллиметр за миллиметром. Ложится рядом на бок, я льну к нему. Его ладони блуждают по плечам, спине, возбуждают, спускаются ниже. И очень внезапно одна замирает на животе. Совершенно плоском животе. Я прочла, что в это время ребенок похож на маковое зернышко и весит не больше грамма. Это невероятно.
На самом деле, сейчас я пока даже не могу сказать, что чувствую какие-то изменения в себе. Если бы не сбой цикла, я бы и не подумала. Зато теперь могу поклясться на Библии, как делают в американском суде, что ощущаю потоки тепла от пальцев Жарова – там, где он касается, покалывает кожу. Это какая-то особенная связь, которую невозможно отрицать.
– Вы будете самыми счастливыми, я обещаю. В лепешку расшибусь, но вы не будете нуждаться ни в чем.
– Брось ты, – смущаюсь от напора, – не это главное.
– А что тогда? – Ярик усмехается невесело. – Все в этом мире зависит от количества денег в кармане.
– Просто будь рядом, – прошу самое сокровенное, – есть вещи, желания, которые не купишь за деньги. Например, чтобы твоя мама была жива.
Ярик нервно сглатывает, смотрит как-то настороженно, почти не дышит.
– Конечно я всегда мечтал об этом. Только сейчас понимаю… Мысль жуткая, но если бы… если бы она была жива, я не встретил тебя.
От его признания у меня мурашки по коже.
– Тогда бы пришлось набраться смелости и подойти к тебе в школе.
– Птичка, я бы в любом случае не устоял.
– Я так сильно люблю тебя, – шепчу со слезами на глазах. Не знаю, из-за двух полосок я стала размазней или просто Ярик на меня так действует.
Бам! Язык врывается в мой рот. Поцелуй тягучий, но глубокий, требовательный, присваивающий. Жаров будто без слов отвечает мне, что он тоже, что любит, и доказывает, как сильно. Его губы кусают, обжигают то грудь, то ребра. Я только и делаю, что мечусь по кровати, выгибаюсь и бормочу, как «хочу, хочу, хочу».
– Иди ко мне, – прошу хрипло, потому что терпение уже на исходе. Я даже не прошу, а требую – с Яриком все по-другому, я становлюсь другой.
Жаров тоже ведет себя иначе. Уступает, когда особенно нужно, хоть и остается властелином кубиков. Он – самый красивый парень из всех, кого я только встречала! Разве могла я представить, что все сложится так, когда страдала от первой и, казалось бы, неразделенной любви? А теперь я знаю, что первая любовь может быть бесконечной, как Вселенная, и мощной, как многовековые льды. Она может быть взаимной. Может радовать, давать сил. Она может даже подарить жизнь.
Ярик проникает медленно, не спеша, но очень глубоко. С протяжным вздохом. Я вжимаюсь бедрами, впиваюсь пальцами в кожу. Проваливаюсь в густоту темных глаз. Они так смотрят, что забываю моргать.
Плавно во мне, крепко за талию. Разворот, вскрик. Теперь я сверху, а Ярик тянется ближе, ласкает шею и грудь, кусает за подбородок. Он нежен там, но в остальном не щадит. Стискивает бока, помогает двигаться вверх, а после вниз до самого конца. И еще раз, и еще.
Я крепко держусь за его шею. Мы будто танцуем медленный танец, сплетаемся, чтобы стать одним целым. Он – моя половинка. Теперь я точно знаю. Без него вся жизнь тупо вполсилы.
Когда спустя сотни и сотни мгновений, Ярик жмурится сильнее, начинает дышать рвано, я и сама запрокидываю голову назад. Мы оба стонем.
– Птичка моя, – звучит вместо предупреждения, а после мы падаем на кровать. Крепко обнимаемся, но все равно целуемся лениво.
Между ног липко и так чувствительно все, что я хохочу, когда Ярик пытается меня погладить.
– Что делать, если я снова тебя хочу? – рычит на ухо и кусает там же.
– Может, заняться сексом? – отвечаю голосом роковой соблазнительницы и громко смеюсь.