Между нами война
Шрифт:
Было темновато, и Эрис, с непривычки носить такие утонченные наряды, наступила на подол. Она держалась, как могла, но все же, без курьезов не получилось. Еще мгновенье, и девушка бы покатилась вниз.
– Осторожно, Эрис! – Таррос, словно будучи готовым, схватил ее за локоть своей стальной рукой.
– Простите, командир… – смутилась она, и ее лицо вспыхнуло краской. Ее спасла темнота. Она почувствовала живой дух и аромат, исходящий от него.
– Ничего, аккуратней, здесь легко упасть и ушибиться. – спокойно ответил Таррос,
Эрис, желая сгладить свою неуклюжесть, почти бесшумно поскакала по мрачным ступенькам сильными тонкими ногами, подобно легкой горной козочке. Таррос еле успевал за ней.
Преодолев лабиринт, она спрыгнула с трех последних ступенек за раз, молниеносно выскользая из прохода.
Дежурный стоял, всё еще переживая за проступок. Эрис заметила отчаяние на его бородатом лице.
– Командир. – сочувствующе, с умоляющим выражением обратилась Эрис к Тарросу, взглядом указывая на несчастного.
– Солдат. Ты прощен. – снисходительно улыбнувшись сказал Таррос, проходя мимо него. Бедняга молча кивнул, благодарно глядя им вслед.
Они шли медленно, словно нарочно затягивая эти минуты. Он ощущал нежное благоухание, исходящее от нее. Но Таррос не хотел больше обидеть юную Эрис своим несдержанным поведением и в душе поклялся впредь вести себя с ней достойно. Только никаких слов о прощении он подобрать не мог.
Жаль, но они, миновав свежую площадку, все-таки вошли внутрь крепости. Гуща людей, снующих по коридору, открылись их взору. Гул голосов и смеха заливало уши. Запах еды и смешавшихся благовоний тошно насыщал воздух.
– Эрис, ты так печешься о юниорах. – рассуждал Таррос, осторожно глядя на мастерски скрывающую разгоряченность Эрис, шедшую широкими спокойными шагами.
– Они мне, как братишки. С некоторыми я знакома с раннего детства. – отвечала она.
– Они уважают тебя.
– Да. Но иногда один единственный человек может испортить настроение. – она увидела шатающегося Ахиллеса, входящего в уборную. Он, увидев их вместе, приобрел озабоченно-раздосадованный вид.
– Biberius *алкаш(лат).* – тихо сказал Таррос, увидя его.
– Мы должны работать командой, исполняя волю лидера. Дополнять друг друга. – продолжала говорить Эрис, не обращая на юношу внимания.
– Bonus dux bonum riddet militem. *У хорошего военачальника хорошие войны. (Лат. Пословица)* – пробормотал Таррос себе под нос.
– Вот именно. – уверенно и не задумываясь согласилась Эрис, стремительно продвигаясь вперёд. Он посмотрел на неё, удивленно подняв брови:
– Ты что, поняла, что я сказал?
– Это точно про Вас. Как только я вошла сюда, сразу почувствовала здешний дух. И воины – они хорошо о Вас отзываются.
– Ты не ответила на вопрос.
– Латынь? Я много читаю. У нас нет системы образования, наш город растит батраков. Но у меня дома много рукописей и свитков. Богатая библиотека деда взрастила меня. – нехотя, ответила Эрис.
– Я удивлен. – улыбнулся он, открыв для себя её новую черту.
– У нас человек – не хозяин своей жизни и ничтожного имущества. Я считаю, что мне повезло. – продолжала она.
– А я считаю, что повезло мне. – он улыбался и посмотрел на неё. Она поняла смысл сказанного им.
Из залы доносилась музыка. Они вошли. Люди успели начать танцевать. Звучали смешанные критские и венецианские инструменты: лауто, багламас, цимбала-сантури, бузуки, цабуна, дэфи-дэрэсы, скрипки и гитары. Все это приправлялось критской лирой. Она – самый популярный инструмент на Крите, или в Кандии. Струнный инструмент, напоминающий скрипку, состоит из трех струн. Мужчины играли на ней в вертикальном положении. Но иногда музыканты клали ее на колено; а если стоя, то ставили одну ногу на стул и держали инструмент на бедре.
Все эти необычные специфические, довольно-таки монотонно-однообразные, но невероятно заводные звуки, тянули за собой. Видимо, колонизаторам уже давно пришлась по душе здешняя особенная музыкальная культура.
Знатоки своего дела играли слаженно и задорно. Эрис смотрела, как они управляются с инструментами. Критяне необычным способом прикасались к струнам лиры. Вместо того, чтобы надавливать на струны подушечками пальцами, как это делали гитаристы и скрипачи венецианцев, они надавливали на струны ногтями с внутренней стороны. Одновременно с лирой также играли на одном или двух критских лауто, на одном из которых играла мелодия, а на другом отбивался ритм.
Музыканты затихли. Они готовились через пару минут начать новую зажигательную мелодию. Эрис увидела, как её ребята встали с мест, явно пожелав станцевать под звонкий мотив. Никон махал рукой Эрис, зазывая её. Она состроив гримасу, пожала плечами, хватаясь пальцами за подол – мол, платье мешает. Но он нахмурился и приказал парням садиться. Таррос наблюдал с улыбкой на устах.
– Твои хотят танцевать со своей командиршей.
– Это платье – оно мне непременно помешает. Вы что, хотите, чтобы я растянулась тут, опозоренная? – они засмеялись. – К тому же, не хочу на людях быть единственной девушкой в хороводе…
– Каллисту позови. Она умеет кое-что. Ее еще мама учила. – он будто бы взгрустнул.
– Только если Вы настоите. – твердо сказала она, желая поднять его быстро ускользающее настроение.
– Ты начинай, я поддержу. – ответил Таррос.
Дали музыку. Венецианцы сегодня явно уступили критостовцам. Сеньориты, наверное, не умели танцевать местный сиртос. Эрис подошла к встающим ребятам. Никон был водящий. Эрис нарочно встала третьей, после Атрея. Она подумала, может быть Таррос захочет присоединиться, и тогда он станет ее напарником.